Книга Таня Гроттер и молот Перуна, страница 46. Автор книги Дмитрий Емец

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Таня Гроттер и молот Перуна»

Cтраница 46

Она специально захватила его, чтобы не подниматься потом на Жилой Этаж, где Пипа устраивала для всех желающих дефиле. По ее замыслу, демонстрация одежды должна была плавно перейти в попойку. Спиртное вызвался достать Гуня через купидончиков. Теперь главная стратегическая задача была отвлечь Поклепа, у которого был потрясающий врожденный нюх на алкоголь.

Хотя ничего еще не началось, Таня уже заранее знала, чем все закончится. Дусе Пупсиковой станет плохо (и обязательно почему-то возле Таниной кровати), Гуня с кем-нибудь подерется, а Пипа нарядится в длинное белое платье и будет бегать по коридорам, таская за собой на поводке Жору Жикина. Это называлось у нее играть в даму с собачкой.

А в финале, извергая из ушей серный дым, придет статуя командора – Поклеп, которого расхрабрившаяся Пипа при всех назовет Клёпой. Он будет топать ногами и насылать сглазы…

Посидев немного вместе с Таней и Ванькой, которые даже не разговаривали, а просто изучающе смотрели друг на друга, Ягун ощутил напряжение и умчался.

– Не-а, когда начинается вся это любовь-морковь с разборками, настоящему чистожанровому другу уже делать нечего. Ощущаешь себя телегой с дисковыми тормозами! – сказал он на прощанье.

– Знаешь, по-моему, он обиделся, – сказала Таня.

– Ягун не может обидеться. Во всяком случае, обидеть его трудно, – возразил Ванька.

– Почему это трудно?

– Как тебе сказать. Я это чувствую, а вот чтобы объяснить… Ягун каждую секунду видит всех и самого себя с десяти разных точек зрения. Он и сам себе смешон, и мы ему смешны – в общем, обидеться он не может, точно, – сказал Ванька.

Таня присела на край его кровати. Она уже не раз ловила себя на мысли, что даже после этой мерзкой магии ей приятно находиться рядом с Ванькой, и он продолжает ей нравиться. Если бы только не это проклятое чувство вины, отравлявшее ее существование! Да что она, в конце концов, больная, что ли? Гробыня крутила чуть ли не с половиной школы, Жикин, по-моему, не ходил на свидания только с циклопами, даже Пипа, красивая как Кинг-Конг в юности, и та ухитрялась сразу встречаться с двумя-тремя – и все не испытывали даже малейшего чувства вины, что делают что-то не то. Скорее даже гордились собой. Почему же у нее, Тани, все иначе?

«Нет, я точно рыжая! И по жизни и вообще во всех смыслах», – подумала Таня.

– Эй, ты чего? Ты меня слышишь? – долетел до ее слуха вопрос Ваньки, который он явно повторял в третий или в четвертый раз.

А потом Таня поняла, что уже долго и болезненно пристально вглядывается в покрытое ледяным узором окно. За окном, неподвижно повиснув в воздухе, застыла такая родная, такая знакомая фигура. Сердце у Тани растаяло и потекло, точно Снегурочка в электрогриле. Она мигом представила, как долго Гурий провел в полете, на какие жертвы пошел, чтобы вырваться из цепких лапок своих теть! Он прилетел за ней, прилетел, чтобы навсегда забрать ее из Тибидохса и увезти в свой далекий, готически прекрасный Магфорд!

И конечно, она полетит! Она не может здесь больше оставаться!

– Милый, дорогой! Наконец-то! – пробормотала Таня, прижимая к груди руки.

Гурий Пуппер прижался носом к стеклу, потом бесцеремонно, не утруждаясь даже распахнуть раму, протиснулся в магпункт. Таня бросилась к нему, ожидая, что ее сейчас подхватят сильные руки и посадят на метлу.

– Ты чего? Перегрелась? Какой я тебе дорогой? Я сроду был мерзкий и противный, чем и горжусь! – неожиданно гнусаво сказал Пуппер. Голос у него звучал кошмарно, точно с перепою.

Таня вздрогнула и очнулась. Перед ней с вечной ухмылочкой, прилипшей к губам как окурок, стоял поручик Ржевский. Это он висел за рамой, пока живое Танино воображение превращало его в Пуппера.

Лязгая кинжалами, Ржевский подошел к Тане и похлопал ее по щечке. Прикосновение его призрачной руки было чем-то сродни анестезирующему уколу. У Тани Гроттер немедленно онемела щека.

– Я, собственно, чего прилетел… В следующую пятницу, 13-го числа, мы с Дамой ждем вас в полночь в Башне Привидений на маленький концертик. Безглазый Ужас будет петь, а я греметь кинжалами! Будет страшно весело!.. Кстати, никто не видел моего турецкого ножа? Я его где-то посеял! – заявил Ржевский и, захохотав своим коронным смехом, принялся летать по магпункту.

Ягге, продолжавшая ворожить над девясилом, не оглядываясь, запустила в него дрыгусом-брыгусом. Поручика втянуло в стену, и он исчез. Через некоторое время исчез и его задержавшийся хохот.

– Чумиха меня побери! «Я убью тебя, лодочник!..» В смысле, Цирцейку, – пробормотала Таня Гроттер. – Я влюблю ее саму в Пуппера и создам такой любовный треугольник, который ей, хочешь не хочешь, придется превращать в любовную прямую.

Таня торопливо подошла к соседней кровати и, открыв футляр, стала проверять натяжение струн. В принципе этого можно было и не делать, но ей нужен был какой-то повод, чтобы не оборачиваться, зная, что Ванька теперь озадаченно смотрит на нее.

«Хорошо, что я не назвала Пуппера по имени! Ванька вполне может подумать, что я просто шутила со Ржевским», – торопливо думала Таня. Она сообразила уже, что едва себя не выдала.

Некоторое время спустя, окончательно расстроив контрабас, она под каким-то предлогом сбежала из магпункта. Алконост увязался было следом, собираясь запеть, но передумал и отправился в подвалы клевать слизняков и зомбировать своим пением нежить.

До тренировки, которой Таня прикрылась, чтобы не отвечать на Ванькины вопросы, оставалось еще четверть часа. Таня Гроттер прикинула, что ей не хочется тащиться с контрабасом через подъемный мост, а потом по снежному полю мимо пруда. Она решила подняться на стену – туда, где не действовали уже полетные блокировки, – и долететь на контрабасе.

Поднимаясь на стену, Таня остановилась передохнуть на площадке, к которой примыкал небольшой круглый зал, который иногда называли «комнатой ссор и примирений». Говорили, ее когда-то построил Древнир, решивший, что, раз выяснения отношений все равно неизбежны, лучше сразу создать для них отдельное помещение. Во-первых, здесь, в Башне, ссорящиеся никому не мешают, а во-вторых, в «комнате ссор» всегда, даже летом, такие сквозняки, что долго скандалить ни у кого не возникает желания.

Дверь в комнату ссор была плотно закрыта, однако сквозь узкую бойницу все равно доносились голоса.

– Женщины – есть зло! Они слабы и изнежены! Не умея сохранять и приумножать, они живут на несчастьях всех смертных!.. Из-за женщины по имени Елена пала великая Троя, из-за женщины же мне сломали ребро, когда я был еще юн и глуп! – бубнил кто-то.

Таня узнала Поклепа. Его слова заглушил русалочий хохот.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация