И Лерино лицо вдруг придвинулось к Андрею близко-близко, так, что он явственно ощутил ее дыхание, пахнущее земляникой, и глаза ее смотрели на него с такой любовью и заботой, что душа его сразу успокоилась. «Все будет хорошо, милый…» – произнесла вдруг она. Голос ее, воркующий, нежный, словно влился в его уши, разойдясь по телу теплой, волшебной истомой. «Все будет хорошо. Ведь я с тобой. Я все время с тобой…»
Андрей силился сказать что-то в ответ, тянулся к ее земляничным губам, но слова ее словно останавливали его, заставляя расслабиться и умиротворенно любоваться ее глазами, такими родными, такими лучистыми. «Все будет хорошо… Я с тобой…»
XXV
– Андреич! Андреич…
Образ Леры стал вдруг стремительно таять в облаке света, которое одновременно становилось молочно-белым.
– Андреич… подъем… – Совсем другой голос, мужской, грубый, негромко, но что-то требовал от Аникина. Вдобавок что-то настойчиво трясло его за предплечье.
С трудом разомкнув глаза, Аникин не сразу сообразил, что перед ним Липатов. Склоненное его лицо было будто сокрыто в облаке. Неужто он видит своего замкомвзвода во сне?
– Товарищ старший лейтенант! Пора подыматься!.. – еще настойчивее затараторил Липатов. – Тебя не добудишься, Андреич…
– Так я и не спал совсем… – вскакивая с излишней стремительностью, пробормотал Аникин.
– Ага, не спал… – с усмешкой проговорил Липатов. – Я уже с полчаса тут с плотом возился да слушал, какие ты рулады носом выводишь. Такого храпака давал, что я уж беспокоиться начал, что как бы немец нас по твоему храпу не засек, да не тиснул нам на зорьке пару горяченьких, 120-миллиметровых. Так сказать, для острастки и для оснастки…
– Храпел? – с искренним удивлением переспросил Аникин, обтирая ладонями лицо и ощущая жесткую щетину, образовавшуюся со времени вечернего бритья. Уже став взводным, Аникин завел себе за правило в любой обстановке – будь то на марше, в окопах, в обороне или наступлении – бриться дважды в день.
Напитанный сыростью воздух быстро приводил в чувство, как будто обдавал ладонями, набравшими холодной, ключевой воды. Все вокруг было погружено в непроглядно-молочную пелену тумана. Он был настолько непроглядным, что нельзя было разглядеть, что творится в десяти шагах.
XXVI
Фигуры штрафников, сновавших среди развалин в суете немудреного утреннего солдатского быта, казались неясными силуэтами белесых призраков и приведений, которые, впрочем, негромко, но от души поругивались вполне по-земному.
В глубине разлитого повсюду молочного моря глухо гремела гроза артиллерийской канонады. Неожиданно грохот канонады усилился. Громовые раскаты нескончаемых выстрелов накатывали с северного берега Шпрее на противоположный, южный.
Как выяснилось позднее, это дивизионные артиллерийские расчеты, расположившиеся в районе железнодорожного вокзала Лертер, предприняли огневой налет на минометные батареи, которые фашисты сумели развернуть неподалеку от моста Мольтке.
Вражеские расчеты двух батарей 120-миллиметровых минометов закрепились под стенами Кроль-оперы в результате вечерней контратаки. Не дожидаясь зари, они начали обстрел внакладку по заранее намеченным целям, среди которых значились подступы к мосту на северном берегу и позиции полковых орудийных расчетов, которые должны были прикрывать продвижение стрелковых батальонов через мост.
Эти огневые позиции – баррикады и артиллерийские окопы, вырытые на подступах к мосту в полный профиль, были на совесть обустроены прежними хозяевами – фашистами, однако это не помешало советским солдатам выбить врага с этих насиженных мест и заставить спасаться бегством на южный берег под прикрытие многотысячной, до зубов вооруженной группировки, защищавшей «дом Гиммлера», Кениг-плац и Рейхстаг.
По улице Альт-Моабит, прямиком выводившей к Шпрее, на мост через реку, в помощь штурмовым отрядам двигались экипажи самоходных артиллерийских установок. Получив уточненные после ночного боя координаты вражеских целей на южном берегу, экипажи самоходок тут же начали обстрел фашистских огневых точек на Кениг-плац.
Огневым налетом орудий «СУ-122» и артиллерийских батарей, развернутых на стыке улицы Альт-Моабит и набережной, накрыло гитлеровских пехотинцев и боевую технику, скопившуюся на противоположной стороне, в районе улицы Ин-дель-Цельтен, которая отделяла южный берег Шпрее от здания Королевской оперы и уводила вправо, к «Тиргартену».
Фольксштурмовцы и эсэсовские подразделения, брошенные ночью в контрнаступление при поддержке самоходных установок «фердинанд», минометного и артиллерийского огня, были лишь частью значительных резервов, которые еще ждали своего часа.
Наступавшие советские войска еще ничего не знали о живой силе и боевой технике, сконцентрированных фашистами в районе Бранденбургских ворот и парка «Тиргартен» и пока не введенных в бой.
Истошный ослиный рев – как будто одновременно резали целое, в несколько сотен голов, стадо напуганных животных – означал интенсивную стрельбу фашистских «ишаков». Не успев начаться, этот рев захлебнулся уже спустя пару минут. Позиции минометчиков оперативно накрыли первые залпы дивизиона тяжелой гаубичной артиллерии, батареи гвардейских минометов.
Глава 5
Кипящая шпрее
I
Мощнейший огневой налет крушил позиции немецких минометчиков, фашистских стрелков на южных подступах к мосту Мольтке и в примыкающих к «дому Гиммлера» зданиях. Само здание МВД огонь работавших с закрытых позиций орудий и минометов обходил. Боялись накрыть своих. По данным радистов, бойцы штурмового отряда по-прежнему удерживали нижние этажи «дома Гиммлера».
Артиллерийские расчеты, рассчитывая огневые цели, в точности следовали информации, полученной в течение ночи по радиосвязи, которая была установлена с штурмовыми группами советских войск, ведущими упорные бои на южном берегу.
Немцы, собравшие в кулак контратаки значительные силы, ударив сразу с нескольких направлений – из «Тиргартена», развивая наступление по Кениг-плац и вдоль набережной Шпрее, а также по улице Мольтке Младшего со стороны швейцарского посольства, – едва не опрокинули советских солдат в Шпрее.
Особенно досаждали мощные зенитные орудия, рассредоточенные фашистами на позициях вдоль Рейхстага и совсем близко от Шпрее, возле Кроль-оперы. Огонь 88-миллиметровых зениток сеял вокруг сотни осколков, вздымая целые тучи пламени и дыма.
Одну за другой фашисты предпринимали нескончаемые попытки выдавить наши подразделения обратно на мост, а затем – на северный берег. Но штурмовые группы забаррикадировались на нижних, отбитых у врага этажах здания МВД и держали круговую оборону, со всех сторон отбиваясь от гитлеровцев, наседавших не только с улицы, но и от эсэсовцев, засевших на верхних этажах «дома Гиммлера». Вдохновленные контратакой немецких войск, они отчаянно пытались атаковать с верхних этажей.
