– А ты не знаешь, что делать? – прокричал Аникин. – Отправляй его во второй эшелон!
От несмолкавших разрывов у него заложило уши. Андрею казалось, что он говорит еле слышно.
– Так это, он не может… самостоятельно… – произнес Талатёнков.
– Чего ты мямлишь себе под нос? – закричал Аникин. – Громче можешь говорить, чтоб тебя? Громче говори…
– Я говорю, не может он своим ходом… – почему-то с виноватым видом прокричал Талатёнков.
– Да слышал я… – раздраженно ответил Андрей. У него сильно болела голова и уши. – Что ты хочешь, Телок? Чтоб я его на себе в медсанбат оттащил?
– Так санитаров нету, товарищ командир… – растерянно, но громко ответил Талатёнков. – Минут десять назад потащили Пташинного и Усольцева… А вы же сами отдали приказ: никому, кроме раненых, насыпь не покидать…
– Он и сейчас действует, этот приказ… – морщась от боли, прокричал Андрей. – Понял, Талатёнков?! Так что ты не рассчитывай под видом сострадательного бойца убраться с позиций!
Он снова вжался в щебень, пережидая град мин, с ревом обрушившихся на позиции, где залег его взвод.
– Рана серьезная? – спросил он, когда отшумело.
– У кого, товарищ лейтенант? – не понял Талатёнков.
– У кого… – озлился Аникин. – У тебя, вижу, башка всерьез повреждена… У Юнусова… Что с ногой?
– А-а! У Юнусова?! – обрадовался, догадавшись, Талатёнков. – Да нет. Кость вроде цела, артерия не перебита. А ступить не может. Орет, чуть станет. Мышца, видать…
– Я ему покажу мышцу… Пусть ковыляет сам, как хочет. Хоть по-пластунски, на здоровом боку. Там его санитары подберут. Все, кто цел, остаются на позиции… Понял?
– Так точно, товарищ командир… Товарищ Аникин…
– Чего тебе еще?… – крикнул Андрей, уже не сдерживая раздражения.
– У вас это… У вас кровь из уха сочится…
– К черту…
– Вам самому надо в медсанбат… Товарищ командир…
II
Та сотня метров проселочной узкоколейки, на которой залег взвод Аникина, давно уже превратилась в покрытое рытвинами пространство. И дальше, во взводе Погибко, ситуация была не лучше.
Немецкие минометные батареи принялись работать с час назад. За это время на позиции штрафников упало столько мин, что, если бы не спасительная насыпь, их уже давно перемололо бы в одно целое с землей. А немцы, как осатанелые, продолжали закидывать за насыпь все новые порции смертоносных «рёвушек».
Их опорный пункт располагался неподалеку от маленького селения. Когда они заняли этот рубеж, еще рано поутру, Андрей хорошенько рассмотрел этот населенный пункт в артиллерийский бинокль, который он одолжил у Погибко. Типичное венгерское местечко. Небольшое, как будто из пластилина вылепленное. Красные черепичные крыши, ухоженные домишки, вокруг двориков голые, но аккуратно постриженные кусты «живой изгороди». Над селеньицем возвышалась башенка церкви. Не разберешь, то ли кирха, то ли костел. Крыша тоже черепичная, остроносая, пирамидальная. Под самой кровлей – «скворешник» колокольни.
Отличное место для корректировщика. Самая высокая точка на местности. Как говорит Шибановский, «доминирует». Даже выше соседнего с местечком холма, на котором расположился фашистский опорный пункт. У немцев тут настоящая неприступная крепость. Впрочем, об этом в роте знают только офицеры. Ротный запретил употреблять слово «неприступный» в разговоре с подчиненными. В распоряжении Шибановского и начальника штаба данные авиаразведки.
Это второе кольцо обороны Будапешта. Почти на два километра, до пригородной железнодорожной станции, тянутся пулеметные и пехотные траншеи. Оборудованы, как положено: наблюдательные пункты для командиров и снайперов, убежища и блиндажи, огневые ячейки и площадки, на которые хоть пулемет устанавливай, хоть выкатывай крупнокалиберную гаубицу. На выгодных для себя, стратегических высотах фашисты связали эти линии траншей в настоящие узлы. Как невесело заметил начальник штаба Хусейнов, устроили настоящий смотр фортификационного искусства.
Там все то же, что и в промежуточных траншеях, но только бетона и железа при строительстве оборонительных сооружений использовано на несколько тонн больше. И вооружение соответственно свезли туда, где надежней. Знай только выбирай, из чего будешь палить в следующие часик-полтора. Сейчас вот, гады, минометы разместили и лупят почем зря.
III
Ротный во время совещания водил огрызком карандаша по карте, перечисляя все те сюрпризы, которые могли ожидать штрафников при штурме опорного пункта. Сомнения и тягостные раздумья сквозили в приглушенном тембре голоса майора Шибановского. Одно не вызывало никаких сомнений – то, что штурм бойцам отдельной армейской штрафной роты обязательно предстоит.
– Нагромоздил фашист черт знает что… – выдохнул майор. – А теперь через это бетонное кольцо нашим бойцам предстоит прогрызаться. Вот и посмотрим, насколько оно неприступное. Вопросы, замечания?…
– Товарищ майор… – произнес зам по политчасти Зворыкин.
– Да, товарищ капитан… – устало отозвался ротный.
– Товарищ майор… Так ведь первое кольцо обороны тоже считалось неприступным… – Горделивая улыбка обнажила редкие желтые зубы замполита. – А ведь это кольцо сейчас у нас за спиной.
– Да, капитан, вы, безусловно, правы… – хмуро и сухо ответил Шибановский. – Не сомневаюсь, что наши бойцы взломают все три кольца вокруг Будапешта, какой бы неприступной враг свою оборону ни считал. Только советую помнить… – Голос ротного стал еще суше и жестче. – Что там, позади нашей роты, остался не только фашистский рубеж… Там остались двадцать восемь могил бойцов нашей роты… Об этом советую помнить.
Капитан ничего не ответил, и только улыбочка мигом сошла с его самодовольного лица.
IV
Хмурое настроение майора объяснялось просто. Вопреки его ожиданиям командование изменило боевую задачу. Танковая атака, которую должны были поддерживать штрафники, неожиданно была прервана. «Тридцатьчетверки» срочно понадобились на другом участке боев. Северо-западнее создалась угроза прорыва неровной линии фронта наступавших. Немецкая механизированная дивизия вклинилась в глубь растянувшихся при наступлении частей и расширяла с флангов свои тактические рубежи.
Теперь штрафной роте предстояло штурмовать опорный пункт в прямом смысле собственноручно: уповая на свои собственные силы и обещания командования в самом скором времени направить сюда авиацию, а также перебросить в этот район подкрепление в виде артиллерии или минометных батарей.
Поначалу все складывалось как нельзя лучше. Сценарий с участием авиации, танков и артиллерии полностью сработал при прорыве первого, внешнего кольца. Наши части нанесли по фашистским укреплениям страшный удар. На его инерции рассчитывали проломить и остальные два неприступных рубежа, окольцовывавших Будапешт с юго-востока.
