Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Значит, такова месть ротного. Не шастай в чужой огород, не рви цветочки на чужих клумбах.
– Что молчите, младший лейтенант? – уже не так сухо спросил Шибановский.
– Задача ясна, товарищ майор! – ответил Андрей, встречая тяжелый взгляд ротного. «Смотри, гляделки не сломай, лысая тетеря», – зло думал Аникин, выдерживая этот взгляд. И не таковских переглядывали. Эх, если бы знал майор, какие речи шептала Анюта ему, Андрею, лежа с ним на шинели, в блиндаже санчасти, три часа тому назад. Ни в жизнь тебе, майор, таких слов не услышать. Как не услышать того сладкого постанывания и глухого рычания, в которое потом Аня пыталась обратить свое нестерпимое желание кричать от каждого его движения. Так-то, майор. Разведка боем, так разведка боем. Аникинскому взводу не привыкать.
XVIII
Поддержка пришла неожиданно, причем оттуда, откуда получить ее Аникин никак не ожидал.
– Товарищ майор… – вдруг выступил вперед Зворыкин. – Есть по данному вопросу предложение.
Лицо майора скривила гримаса раздражения.
– Говорите, комиссар… – почти не сдерживая своих эмоций, с тяжелым выдохом произнес майор.
– Почему бы не провести разведку более экономными силами. Силами взвода лезть на приступ этого опорного пункта – почти самоубийство. Да еще ночью.
Андрей глянул на замполита. А капитан, оказывается, не такая сволочь, какой представлялся поначалу. Конечно, у него своя цель – во что бы то ни стало насолить ротному. Но Андрею и его взводу в данном случае не до психологических этюдов. Их жизнь действительно висела на волоске. Что это, интересно знать, Зворыкин удумал?
Секретом задумка комиссара оставалась недолго.
– Наша главная цель – четко определить огневые точки, расположенные в районе опорного пункта противника. Так?
– Так… – раздраженно подтвердил Шибановский.
– Мы можем это сделать намного эффективнее, – сохраняющим интригу голосом проговорил Зворыкин. Он обернулся к Аникину: – То есть это сделает младший лейтенант со своими людьми…
– Так в чем ваш план, товарищ капитан? – повышая голос от нетерпения, спросил ротный.
– Вечеш! – произнес Зворыкин, словно шмякнул козырем по столу. – Мы совсем забыли про местечко, которое у нас под носом. Напомню, что оно расположено и под носом у немцев. По нашим данным, немцев в местечке нет. Ведь так?
– Так… – ответил замкомандира роты Овечкин.
– Если наши бойцы сумеют незаметно проникнуть в местечко и обеспечат появление корректировщика на местной колокольне, весь опорный пункт будет у нас как на ладони.
– Хорошая идея, – вырвалось у Овечкина, но, глянув на ротного, старший лейтенант тут же умолк.
– Немцы не так глупы, чтобы оставить нам на блюдечке такой наблюдательный пункт, – возразил Шибановский.
– А все-таки попробовать стоит, – стоял на своем Зворыкин.
– Так у взвода Аникина намного больше шансов выполнить ваш приказ, товарищ майор, – дипломатично заметил капитан Чувашов.
Другие взводные тоже поддержали идею комиссара.
Теперь получалось, что, если бы Шибановский настаивал на своем, слишком явными стали бы истинные мотивы его боевого задания. Не смерти же он желал своим подчиненным.
– Что думаете, младший лейтенант? – в упор глядя на Аникина, спросил майор.
Андрей как ни в чем не бывало пожал плечами.
– Признаться, товарищ майор, давно мы к этой колокольне присматриваемся. Уж больно она хороша для наблюдения. Тем более свято место пусто не бывает. Не мы, так фрицы завтра ее обязательно займут. И тогда нам худо придется…
– Ясно… – оборвал майор.
– И еще, товарищ майор…
– Что еще?
– Думаю, если мы взводом заявимся в городок, пользы мало будет, – произнес Аникин. – Тут надо помобильнее действовать. Группа человек десять…
– Ладно… – задымив папиросой, выдохнул Шибановский.
После томительной паузы он сказал:
– Так и решим. Аникин со своими людьми выдвигается в Вечеш, как стемнеет. Группу сформируешь из самых надежных людей. Цель – колокольня. И максимальная маскировка. Вопросы, замечания?… За дело, товарищи…
XIX
Темнело рано. Но и пара часов, остававшихся до вылазки, тянулась томительно долго. После обеда минометные обстрелы пошли на убыль. То ли надоело немцам развлекаться, а скорее всего, хорошенько остудили их пыл 50-миллиметровые минометы взвода Старостенко.
Запас мин у ротных минометчиков был небольшой, но несколько залпов они сделали по делу. Пущенные нашими мины легли на самой макушке опорного пункта. После этого в работе минометов противника сразу пошел сбой. То-то, узнали, что зазря брехать никто не даст, можно и встречного в зубы получить, нарваться, так сказать, на ответный удар.
Пока взвод, получив приказ, вовсю готовил оружие и себя самих к бою, Андрей, одолжив бинокль у командира минометного взвода, метр за метром прощупывал склоны опорного пункта и окраины местечка.
Вот неожиданно у крайних домов появилась коза. Самая обыкновенная, белоснежно-белая, с рогами и красной ленточкой на шее. Андрей поначалу даже растерялся. Настолько непривычной для войны был вид этой козы. Сбежала, наверное, со двора.
Коза целенаправленно двигалась в сторону поля, деловитым шагом переступая на своих копытцах. Она прошла несколько метров, как вдруг вечереющий воздух порвался напополам раскатистым «тра-та-та». Земля вскипела фонтанчиками возле самых козьих копыт. Она испуганно отпрянула в сторону, потом смешно скакнула влево и вправо и остановилась.
Еще одна очередь прошила землю у самых ног козы. Теперь уже было четко видно, что огонь вели с левого фланга опорного пункта. Он выступал вперед небольшим, заросшим леском склоном. Похоже, немецкий пулеметчик развлекался от нечего делать.
Коза замерла на месте как вкопанная, наклонив свою морду к земле. Будто искала что-нибудь съестное. Хотя что она могла найти в мерзлой декабрьской земле?
Вдруг неясный крик донесся со стороны местечка. Похоже, будто ребенок кричит. Из-за окраинных домов показался силуэт. Андрей внимательно вгляделся в окуляры бинокля. Так и есть, девочка, судя по росту, лет десяти-двенадцати, одета в пальто, на голове платок. Она что-то выкрикивала в сторону козы, что-то очень строгое. Наверное, звала ее вернуться.
Но коза оказалась крайне непослушной. Она трусцой побежала дальше в поле. В этот момент в ее покрытое гладкой белой шерстью туловище вошли пулеметные пули. Забрызганное собственной кровью животное повалилось набок и часто-часто засучило всеми четырьмя ногами. Из разорванного вымени выплеснулась кровь вперемешку с молоком и залила красно-белым пятном всю землю вокруг.
