– А я тут при чем? – подозрительно
спросила Таня, которая, как большинство наследниц Евы, могла слушать любой
текст, только переводя его на себя.
– А при том, что твой сон про Бейбарсова в
духе этих стишков! И контрабас отобрали, и скалы внизу, и некромаг ухмыляющийся
приплелся – прям ужасы такие, что мамочка моя бабуся! Дрыхнуть надо меньше!
Таня задумалась. В словах Ягуна явно
прослеживалась логика. Кроме того, у Тани внезапно возник соблазн кое-что
уточнить.
– Слушай, просто интересно: а внешне я какая?
Здоровущая или зелененькая?
– Внешне ты маскируешься под
нормальную, – заверил ее Ягун. – А это значит, что ты где-то
посередине и вечно мечешься между двумя этими берегами.
* * *
В Тибидохсе на Жилом Этаже Таня неожиданно
встретила Шурасика. Международных масштабов ботаник, одетый в фиолетовую мантию
Магфорда, шагал по коридору, размахивая руками и пиная перед собой чемодан.
– О, привет! Проводи меня! Поболтаем! –
крикнул он Тане.
Таня пошла с Шурасиком. Тот был сильно не в
духе и жаловался на конченых английских бюрократов. Эти «мертвяки второго
созыва», как охарактеризовал их Шурасик, отправили его в Тибидохс брать выписку
из протокола заседания кафедры нежитеведения за позапрошлый год. Казалось бы,
работенка проще пареной репы, да только коса нашла на камень. Громоздкая магфордская
бюрократия столкнулась с обычным тибидохским раздолбайством.
Архивы кафедры хранились у Медузии. Ключ от
сейфа с гербовой печатью – у Великой Зуби. Право ставить печать на выписке имел
только Поклеп, который требовал две визы: Сарданапала и Безглазого Ужаса.
Безглазый Ужас взял отгул по причине полнолуния. Сарданапал же, не любивший
Магфорд, тянул время, требуя у Шурасика, чтобы тот доставил из Англии
письменный запрос с указанием цели получения выписки.
Сообразив, что ему придется задержаться в Тибидохсе
на пару дней, Шурасик вытребовал себе гостевую комнату, в которую сейчас и
направлялся.
В гостевой комнате Таня с интересом
огляделась. Раньше она здесь никогда не была. Посреди комнаты стоял старый
диван, занимавший много места. Шурасик неожиданно пожелал, чтобы его убрали.
– Я к этому прикасаться не буду! – заявил
Шурасик, за время проведенное в Магфорде успевший обзавестись капризами. –
Пусть это вот отсюда унесут и заменят на обычную кровать!
– А что, самому нельзя? Перстень тебе на
что? – спросила Таня.
Шурасик упрямо скрестил на груди руки.
– И пальцем не пошевелю! Я верю в узкую
специализацию! Специалист по забиванию гвоздей не должен заниматься
вкручиванием шурупов! Именно поэтому данный диван должен двигать не я, а
специально обученный кадр, который изучал в свое время историю диванного дела,
принципы передвижения мебели по разным видам напольного покрытия и всякое
такое!
– Хорошо! Я позову специалиста! Только не
занудствуй! – терпеливо сказала Таня.
Через пять минут в комнату вошел ковыряющий в
носу циклоп, взял диван под мышку и ушел, на прощание неметко плюнув в
форточку.
– Погоди! Это не тот олух, что торчал с
дубиной у лестницы? – с подозрением спросил Шурасик, внезапно
обнаруживший, что, хотя диван и уволокли, кровать никто принести не удосужился.
– Ты обознался. Это дипломированный специалист
по диванам.
– А кровать моя где? Мне что, стоя спать?
– Специалист по кроватям прибудет позднее.
Сейчас он на симпозиуме по сборке маломерной мебели, – заверила его Таня.
Распрощавшись с Шурасиком, Таня занесла
контрабас в комнату. В комнате было холодно. Ветер играл плюмажем на шляпе Дырь
Тонианно и посвистывал в глазницах черепа. Оказалось, пока Таня летала, ветер
распахнул раму и сбросил с подоконника денежное дерево. Уже полгода Таня
поливала его из стакана, на дне которого лежала горсть мелочи. Один из
младшекурсников, Андрей Рахло, под взглядом которого полированные стулья
набухали почками и выстреливали молодые побеги, сказал ей, что это к деньгам.
Увы, в Танином случае это не срабатывало.
Мелочь в стакане благополучно покрывалась зеленью, финансовое же положение
по-прежнему оставалось удручающим. Видно, деньги, как очевидное изобретение
мрака, согласны приходить лишь к тем, кто готов оплачивать их появление
кусочками души, кроша ее как высохший батон.
В комнате Тане не сиделось. Упругая сила жизни
наполняла ее. Стены давили, потолок наползал. Буквы в конспектах ехидно
подпрыгивали и мешали честно подготовиться к дополнительным занятиям с
третьекурсниками.
«Придется импровизировать на месте!» – со
вздохом подумала Таня, предчувствуя, что сегодня тринадцатилетние оболтусы
вгонят ее в гроб. Это все Медузия! Вот кто обожает бросать аспирантов на
амбразуры! Другое дело Сарданапал. Тот вспоминает, что у него есть аспиранты,
только когда в дверях его кабинета по семь раз в день с особой настойчивостью
начнет прорисовываться некая смутно знакомая физиономия.
Для Тани занятия с третьекурсниками
становились чем-то вроде преддверия Тартара. Треть урока ей приходилось
восстанавливать в классе тишину. А ведь у Поклепа или Великой Зуби «детки»
сидели тихо, как дохлые черви в пакете с лапшой. Зато у нее, разумеется, все
отрывались по полной. Таня уже успела разобраться, что громче всего орут и
шумят всегда на тему: «Не шумите! А ну перестали шептать!» Должно быть, потому,
что, восстанавливая порядок, можно вопить как угодно громко, с полным моральным
правом на сотрясение воздуха.
Другие две трети урока были ничуть не лучше.
Среди учеников регулярно попадался юный гений, видевший цель своей жизни в том,
чтобы доказать Тане, что она глупа, как амеба. Подобный гений обязательно
спрашивал что-нибудь вроде: «А как сказалось второе падение редуцированных на
магические причеты в землях Великого Новгорода?»
Вопрос задавался всегда с честными глазенками,
однако Таня по пакостной ухмылке вопрошающего всегда ощущала, что он-то знает
ответ, а вот она, Таня, разумеется, нет. Приходилось отвечать гению что-нибудь
в духе:
– Эту тему мы осветим позднее на
дополнительном уроке, на котором вместе с тобой останется весь класс. А теперь
вытащи, пожалуйста, карандаш из носа и засунь его хотя бы в ухо, а то меня
тошнит!
Нет, все-таки ее стихия драконбол. Занятия с
младшей драконбольной командой нравились Тане гораздо больше. К сожалению,
тренировки сейчас проводились только раз в неделю, по мере того как группа Тани
постепенно выписывалась из магпункта.
– Танюш, тебе не приходило… э-э… в голову, что
сыновья Гоярына уже выросли и не стоит выпускать их на новичков, которые и на
пылесосе-то… э-э… едва сидят? – осторожно интересовался у нее Соловей.
