Воспользовавшись тем, что сфинкс отвлекся,
Ванька привстал на локте и, вытянув руку с перстнем, крикнул:
– Гностис фатум !
Таня оценила уровень подготовки, который
академик успел дать Ваньке. Невидимая искра-хлыст помчалась к сфинксу, готовая
рассечь его и превратить в ничто, но погасла, едва коснувшись желтого бока.
– Надеюсь, это был не мой ответ? –
поинтересовался Мегар.
– Это был вообще не ответ, а просьба оставить
меня в покое!
– В покое – это запросто! Кстати, хочу
поставить тебя в известность, что следующий ответ будет засчитан как
окончательный! Так что думай лучше! Старайся! – с ухмылкой сказал Мегар и,
передними лапами вспрыгнув Ваньке на грудь, сломал ему два ребра.
Ванька застонал.
– Ой, прости! Я такой неуклюжий! –
запричитал сфинкс. – Дышать тяжело? Это потому, что ребра поломаны только
с одной стороны. Если мы поломаем их и с другой, то…
– А-а-а!
Ванька услышал хруст и крик. Причем то, что
кричал он сам, Ванька осознал лишь несколько секунд спустя. Сфинкс отошел и
завалился на бок, не теряя, однако, Ваньку из виду.
«Он играет со мной как кот с полупридушенной
птицей… Ему нравится мучить», – понял Ванька.
– Великая вещь – симметрия! – рассуждал
сфинкс. – Это тебе на будущее, дорогой: больше не надо искорок! У меня от
них мигрень! Сразу предупреждаю: еще одна попытка навредить, и я сломаю тебе
позвоночник. А теперь живенько давай мне мой ответ или мне станет скучно и я
начну ломать тебе все кости подряд, которые не участвуют в процессе мышления.
Таня продолжала рваться из круга. Она
ненавидела этого грязно-желтого «ассирийца» так сильно, что ей казалось, что
собственный перстень прожжет ей палец. Два или три раза, в процессе замещающей
злобы она лягнула державшего ее Тарараха.
– Pollice ver…! – крикнула Таня, не
договаривая, чтобы заклинание не сработало у нее самой.
– О нет! – застонал Мегар. – Она
знает! Что же мне, бедному сделать, чтобы меня не убили этим ужасным Pollice
verco?
Сфинкс издевался, но Ванька давно перестал
вслушиваться в его слова. Наверное, причина была в том, что он внезапно увидел
глаза сфинкса. В зрачках у Мегара жил страх. Сфинкс опасался его, Ваньку,
точнее не его самого, а чего-то иного, что он, Ванька, в силах был сделать.
Значит, он, Ванька, знал ответ… ответ был где-то рядом, на поверхности.
Ванька ощутил себя человеком, который ищет в
комнате загаданный кем-то предмет, а в глубине души опасается, что, когда он
скажет «стол», на который его противник так упорно не смотрит, обнаружится, что
коварный неприятель загадал собственные тапки, которые тоже формально находятся
в комнате.
Когда сфинкс вновь лениво ударил его лапой с
выпущенными почти до половины когтями, то вместе с болью до слуха Ваньки
долетели слова Тани.
«Правильный ответ как-то связан с кольцом. И
магия тоже идет от кольца. Может, и правда: Pollice verco?» – подумал Ванька.
Он стал было поднимать перстень, но его
остановило откровенное глумление в зрачках сфинкса, которые сделались вдруг
вкрадчиво-торжествующими.
Нет, заклинания сфинкс не боялся, хотя оно и
считалось предельным по своей уничтожающей силе. Языческий полубожок Мегар не
просто служил мраку или состоял с ним в союзе. Он и сам был его сгустком,
принявшим вид «сфинкса-ассирийца».
Ванька остро понял, что магия здесь бессильна.
Недаром многоглазка одарила его зоркостью. Он ощутил себя княжеским
дружинником, который, выйдя на решающий бой, внезапно узнал, что и меч его, и
доспехи, и конь, да и само тело – все принадлежит врагу и будет сражаться
против него. Что же осталось у него самого? Кто теперь его союзник, если все
очевидные союзники стали вдруг врагами?
Искры и заклинания бесполезны. Нельзя сжечь
огонь огнем, как нельзя и воду затопить водой. Так и злом не поразишь зла.
Против зла существует лишь один путь – но какой, какой… Ванька дорого бы дал,
чтобы это понять…
И Гностис фатум, иPollice verco , и любые
лукавые артефакты – все одинаково бессильно против сфинкса, который саму
ненависть к себе делает своим союзником. Зло гибкая и хитрая сила. Сила,
которую ничем не удивишь и никогда не обыграешь на поле хитрости. Оно
предусмотрело все варианты, все исходы. Любой обходной путь – его путь. Любой
компромисс – его компромисс. Любое великодушие или отсрочка – уловка, чтобы
расслабить тебя и ударить ножом, когда ты не будешь готов.
Зло не удивишь открытым сопротивлением, но не
умилостивишь и поднятыми руками. Оно не знает милости к сдавшимся, наступает на
поверженных и добивает пленных. Нельзя принимать от зла милостей! Нельзя
заключать с ним ни мир, ни перемирие!
Мегар потянулся и стал неторопливо
приближаться, явно провоцируя Ваньку на использование магии. Мышцы на его
передних лапах были устрашающе рельефны. Пористое, с прожилками, человеческое
лицо вязалось с ними плохо.
– Или я услышу свой ответ немедленно, или
все-таки сломаю тебе позвоночник!.. – сказал сфинкс без особой угрозы, но
явно не в шутку.
Ванька попытался изгнать отвратительный страх.
Каждый вдох и выдох давался ему с усилием.
– Давай! – сказал он.
Мегар озадаченно остановился.
– Не расслышал! Ты мне разрешаешь, что
ли? – спросил он недоверчиво.
– Разрешаю!
– Не притворяйся, что тебе безразлично! Я
чувствую, как пахнет твой ужас! Этот запах ни с чем невозможно спутать.
– Боюсь – ну и что? Чем больше ты вредишь
моему телу, тем слабее становишься сам, – произнес Ванька по наитию.
По тому, как дернулась и застыла приподнятая
для очередного шага лапа сфинкса, Ванька понял, что попал в цель. Но почему?
Что такого он сказал?
– Пожалуй, я не буду ломать тебе позвоночник.
Я начну… гм… с ноги. Тот, кто силен в теории, проколется на практике, –
сказал Мегар.
Мгновенный прыжок, удар, и Ванька закричал,
услышав, как под тяжестью беспощадной лапы сломалась его левая голень. И вновь
боль пришла с запозданием, точно собрав все силы, чтобы всверлиться Ваньке в
мозг.
Дышать… просто дышать… вдох… выдох… снова
вдох… Ванька не мог ни о чем думать. Только дышать, чтобы отодвинуть боль или
хотя бы сделать ее терпимой. До чего же непрочно свинчено наше тело, если
физическое страдание так влияет на мышление!
