На время оставив в покое хрипящего Ваньку,
сфинкс неторопливо обошел защитный круг, точно издеваясь над теми, кто,
связанный клятвой, находился внутри. Таня увидела его бабий подбородок и рыбий
рот совсем рядом, и этот рот, этот подбородок мгновенно перечеркнули весь
страх. Да, сфинкс мог убить Ваньку, а возможно, и не только Ваньку, но победить
он точно не мог.
– Я знаю, что вы все обо мне думаете! Я кажусь
вам мерзким, страшным, гнусным садистом! Моральным уродом! – самодовольно
просипел Мегар.
– Ты кажешься нам больной и бесноватой кошкой.
Мы думаем, что с каждой минутой ты все больше проигрываешь, – спокойно
произнесла Медузия.
– А я ведь не клялся, что не нападу на
вас! – крикнул Мегар. – Вы связаны клятвой, а я нет!
В гневе обернувшись, сфинкс попытался ударить
Медузию лапой, но незримая стена не только остановила удар, но и обожгла лапу.
Зашипев от боли, сфинкс отпрыгнул.
– Спрятались тут! Ну ничего!.. Что ты несешь,
Горгона? Кто проигрывает? Да только взгляни на эту дохлую лягушку! Как она
ползает, как смешно дышит! Я могу, не убивая, терзать его целые сутки, пока он
не ответит.
– Он ответит даже раньше. Ты сам подсказал
ему, – сказала Медузия.
Мегар застыл и повернулся к Ваньке. К его
удивлению, тот не лежал уже, а полусидел, опираясь на локоть и левой рукой
торопливо скручивал перстень с правой.
– Надо же – живучий! – изумился
сфинкс. – Я был уверен, что раньше чем через час ты скулить не
перестанешь. И можно спросить: чем ты занят?
Ванька молчал, упорно воюя с кольцом. Лап и
когтей сфинкса он уже не боялся. Они стали вдруг чем-то неважным, вроде
картонной декорации. Только что он с мгновенной вспышкой, которая всегда
сопровождает истину, понял, что главное в сражении со злом не пустая ярость,
которой зло с тайной радостью добивается, ибо в ярости человек быстро
прогорает. Ключ к победе – упорство и готовность к жертве.
А раз так, то чем пожертвовать, Ванька уже
знал. Не тем ли, что бесполезно в борьбе, но что дает ежеминутное ощущение
ложного всесилия? Что как будто поднимает его над другими, но на деле метр за
метром опускает в бездну?
Он дернул на пальце магическое кольцо и стал
поспешно его скручивать. Палец отозвался болью. Раскалившееся кольцо
скручивалось с усилием, жадно и беззубо вгрызалось в сустав.
Ваньке чудилось, что вместе с перстнем он
срывает и кожу. Кольцо, в обычных случаях послушное, цеплялось за палец с
яростью. Должно быть, ощущало, что больше оно там не окажется. Лишь когда
внутренняя решимость стала совсем огромной, кольцо соскользнуло.
Забыв о сломанных ребрах, Ванька неосторожно
размахнулся и от боли опрокинулся на спину, как рыба заглатывая ртом воздух.
– Получи свое! Отрекаюсь от магии
навеки! – крикнул Ванька, с каждым словом ощущая внутри взрыв боли.
Еще до того, как кольцо оторвалось от руки,
Ванька увидел, что Мегар странно сжался и сдулся и стал меньше не размерами –
нет, а внутренне как-то меньше и незначительнее. Точно с грозного тирана,
которого боятся миллионы, сорвали вдруг одежду, и стал виден его жирненький
пингвиний животик, такой нестрашно дряблый и мягкий.
Бросок получился слабым и совсем не
величественным. Кольцо подлетело метра на полтора, зависло, в падении скользнуло
по грязно-желтому боку сфинкса и, упав на плиты, было затянуто жаждущим камнем.
Ванька недоверчиво попытался нашарить его взглядом, думая еще, что оно куда-то
откатилось, но нет. Кольцо исчезло совсем, а вместе с кольцом из Ваньки ушла и
магическая сила, точно он вырвал из себя сорняк с длинным извилистым корнем.
Внутренне Ванька безошибочно ощутил, что может
теперь выкрикивать Искрис фронтис целыми сутками и ровным счетом ничего не
произойдет. И пылесос больше не взлетит, не откликнется ни на одно, даже самое
тихоходное заклинание. Добровольная жертва принесена, и отыграть назад ничего
нельзя. Да и нужно ли? Разве так не хорошо?
Боль из изувеченного тела куда-то ушла, а на
ее место пришла необычная легкость. Ваньке захотелось засмеяться. Именно это он
и сделал. Избитый, расцарапанный, но радостный и смеющийся человек.
В пустоте послышался не стеклянный, но глухой
металлический звон, подобный тому, как если бы кто-то ударил ложкой по
перевернутому ведру. Ванька понял, что это развеялся Разрази громус .
Сфинкс метнулся к Ваньке.
– Думаешь, победил? Да, я загадал именно это,
но что ты-то выиграл? Ты сам лишил себя всего! – зашипел он.
– Ну и что?
– Как ну и что? Да ты теперь обычный смертный!
Ты никто! Я тебя прикончу! – и вне себя от гнева Мегар прыгнул на лежащего
Ваньку.
Но – странное дело! Теперь, когда Ванька не
был защищен магией и стал как будто легкой добычей, сфинкс даже не сумел к нему
прикоснуться. Он мог только метаться вокруг, отдергивая лицо, будто Ваньку
оберегал незримый для него самого, но вполне очевидный для разжалованного
полубожка огонь.
– У обычных людей тоже есть своя защита, и,
откровенно говоря, она гораздо лучше нашей. Мы, самонадеянные пигмеи, заботимся
о себе сами, о них же заботится та сила, что много мудрее и сильнее нас, –
сказал Сарданапал.
Вышагнувший из круга Тарарах отодрал сфинкса
от Ваньки, несколько раз с чувством пнул, и за ассирийскую бороду выволок
скулящего Мегара из Битвенного Зала.
– Пойдем отсюда! Разговор есть! – мрачно
пообещал Тарарах.
К удивлению Тани, Мегар повиновался, хотя и
огрызался, когда питекантроп тащил его вон. Лишь щурился слезящимися глазками,
точно напачкавший кот. Он не только сдулся, но, чудилось Тане, и потерял всю
свою силу. Казалось, пирамида зла, которую он старательно воздвиг, обрушилась и
погребла его.
– И что с ним теперь будет? – спросила
Таня.
– Думаю, Мегар раз и навсегда усвоит, что
такое разгневанный питекантроп, – спокойно предположил академик
Сарданапал. – Я Тарараха хорошо знаю. Он вскипает медленно, но, когда
вскипел, сдерживать его бесполезно. Да и не хочется, если откровенно.
Донесшийся из коридора грохот и унылый мяв
сфинкса доказали, что сдерживать Тарараха действительно бесполезно.
– А сфинкс не применит против Тарараха магию?
Все-таки языческий божок… – опасливо спросила Таня.
– Едва ли. Магия блокирована неизвестным
доброжелателем на ближайшие… – академик посмотрел на часы, – пятьдесят
восемь… уже пятьдесят семь минут… Как, однако, быстро летит время!
– А кто ее блокировал?
Академик Сарданапал скромно поклонился.
– Ваш покорный слуга! – сказал он.
