– Смотри! – крикнул один из них, поднимая окровавленный лоскут.
Преследователи сгрудились, разглядывая лоскут.
Роман насчитал восемь человек. Немало.
Он сильнее прижался к дереву, жалея, что не может спрятаться в неровностях коры подобно ящерице.
– Это его майка! – сказал тот, что поднял лоскут.
– Понятно, его, – отозвался другой. – А кому еще тут быть?
– А сам он где? – подал голос третий.
– Это следы ягуара, – сказал четвертый, водя фонарем по земле. – Он напал на него.
– И что? Убил?
Следопыт двинулся дальше и тут же застрял в густом кустарнике, в котором исчез ягуар.
– Похоже… Тут кровь на траве и на листьях
– Ясно, что убил, – заметил кто-то из группы. – Вы слышали, как он рычал? Ягуар так рычит, когда нападает. А если он напал, пиши пропало.
– И майка в крови, – поддержал его другой. – Ясно, парню конец. Ягуар утащил его с собой.
– Плохо, что дождь, – посетовал следопыт, – ничего не видно.
– Да и так все ясно. Чего тут смотреть?
– Хорошо бы увидеть тело, – упрямился следопыт.
– А, черт! Ты что, Педро, хочешь идти за ягуаром? – возмутились его товарищи.
Завязалась дискуссия. Двое, включая Педро, были за то, чтобы двинуться по следам ягуара. Остальные резко возражали, ссылаясь на то, что ягуар все равно прикончил беглеца, и нет смысла лазить по джунглям.
– Да ты попробуй продраться через эти кусты! – кричал самый нетерпеливый. – Ставлю десять против одного, что пока мы здесь пролезем, ягуар уйдет черт знает куда. А то еще уберется в горы. И как мы там его будет искать?
– Да, – вторили ему, – ягуар может утащить корову, не то что человека. Ясно, что мы его не догоним. Только зря будем таскаться по джунглям.
– Да и следов скоро не будет видно. Кого тогда искать? Призрак?
Прижимаясь к столу, Роман молил Бога, чтобы они поскорее ушли. Он едва сдерживал стон. Кожу саднило, ноги дико болели. Необходимость пребывать в полной неподвижности была столь мучительна, что Роман готов был обнаружить свое убежище. И если бы преследователи посовещались еще с минуту, он бы, скорее всего, так и поступил.
Но они, сойдясь на том, что нет смысла идти за стопроцентным трупом, тем более что поиски следов становились весьма проблематичны, повернули назад и вскоре исчезли.
Роман кое-как слез с дерева, откровенно свалившись с нижнего сука.
Затем долго лежал в мокрой траве, не находя сил подняться и продолжить движение. В голове мутилось. Предпринятые усилия отняли слишком много сил. Роман понял, что навсегда останется в этом лесу. И никогда не увидит Долорес.
Ее черные глаза вдруг появились перед ним и засверкали, как воплощение укора. Стыдно ему, мужчине, сдаваться так просто. Он был в ее глаза настоящим героем, и что же? Он вот так и сдохнет?
Глаза Долорес презрительно сверкнули. Роман вцепился в куст и поднялся, скрипя зубами.
В свете очередной молнии он разглядел просвет между деревьями и двинулся на него.
Вперед. Невзирая ни на что – вперед.
Роман шел до тех пор, пока ноги его находили опору.
Но в одно из мгновений он почувствовал, что точно оступился на ровном месте.
Тело уже совсем не слушалось его, и он покатился по крутому склону, казавшемуся бесконечным. Он еще пытался схватиться в темноте за скользкие побеги, за валуны, но его обессилевшие руки срывались, и он кубарем катился дальше.
Последнее, что запомнил Роман, – это как его тело будто повисло в невесомости, а затем рухнуло в воду. После чего тьма сгустилась, и сознание покинуло его.
Каракас, 21 сентября, 3.30
Бессонная ночь переходила в тревожный рассвет. Все, кто был в кабинете, тщетно дожидались сквозь одолевавшую их дрему, не зазвонит ли телефон.
Но телефон молчал, и новостей, способных рассеять тревогу, не поступало.
– Через пять часов начнутся учения, – посмотрев на часы, сказал генерал Торрес.
– Да, – односложно отозвался Гомес.
Начальник аналитического отдела не сомкнул глаз за минувшие сутки, и теперь его четкий логический ум с трудом повиновался ему.
– Что будем делать? – спросил Торрес. – Ждать мы не можем. Время вышло.
– Почти, – хрипло уточнил Гомес.
Он откашлялся и попросил секретаршу сварить кофе покрепче.
– Что значит – почти? – нахмурился Торрес.
Он был уже совсем готов к тому, чтобы атаковать фазенду Рамеро. Если дать портреты арестованных заговорщиков в утренних новостях, американцы могут передумать.
– Вы опять за свое? – устало сказал Гомес.
– Да, за свое. А что вы предлагаете? Сидеть и ждать, пока нам объявят о смерти нашего президента?
– Но зачем такие крайности? – поморщился Гомес. – Ведь в Эквадоре работают специалисты. Я думаю, их усилий будет достаточно…
– Недостаточно! – выкрикнул Торрес. – Эти проклятые цэрэушники задумали что-то особенное. Иначе не было бы такой секретности. Ведь они даже Рамеро не сказали, как будет осуществлено покушение. Значит, операция разработана на самом высоком уровне. И как бы ни старались эквадорцы, боюсь, что их стараний будет слишком мало.
Он подошел к карте, наверное, уже в тысячный раз.
– Русские говорят, что их спутники ничего не могут разглядеть. Конечно, там сплошные заросли. Рамеро с умыслом выбрал такое место. Как знал, что мы будем искать его…
Загудел зуммер громкой связи. Торрес, сморщившись, подошел к столу, с силой вдавил кнопку селектора.
– Я вас слушаю, господин министр.
– Какие новости, генерал? – послышался напряженный голос министра.
Торрес с ненавистью посмотрел на селектор.
– Никаких, господин министр.
– Я полагал, генерал, – после короткой паузы холодно заговорил министр, – что в ваших силах было выяснить, когда состоится покушение. Похоже, я ошибался.
– А в ваших силах, господин министр, – выпалил Торрес, – было отговорить президента от поездки! Но вы этого не сделали и теперь во всем хотите обвинить меня.
– Как вы со мной разговариваете? – возмутился министр.
– Так же, как вы со мной, – огрызнулся Торрес.
Они с минуту молчали, не желая продолжать этот бессмысленный спор. Однако надо было что-то решать. Времени оставалось все меньше.
– Что вы намерены предпринять? – спросил министр, тщательно выверяя интонацию.
– Я хочу арестовать Рамеро. Дать информацию во все новостные каналы. Пускай это увидят американцы. Я думаю, это их может остановить.
