Вот поэтому Варфоломей, скрипя зубами, смотрел, как дети
бегают на занятия, учат богопротивные науки: биологию, химию, физику. Пришлось
ему стерпеть и красные галстуки на их шеях. Правда, вначале отец попытался было
воспротивиться приему ребят в пионеры, но его вызвали к директору школы.
Сухощавая, одетая в темный костюм Раиса Ивановна строго сказала:
– Вы, Варфоломей Порфирьевич, не смеете детям препятствия
ставить, иначе я пойду в райком партии, пусть вам там про ошибочность
воспитания подрастающего поколения советских детей расскажут!
Варфоломей испугался. В те годы повсеместно закрывались
церкви, люди, посещавшие службы, подвергались гонениям, а отец Евдокии, Анисьи
и Ежиремии не был готов к тому, чтобы страдать за веру. Ему совсем не хотелось
оказаться где-нибудь в Коми и, отмахиваясь от мошки, валить лес.
Варфоломей притих. Евдокия и Анисья выросли робкими,
забитыми девочками. Хоть они и были погодки, но учились в одном классе. Сидели
вместе на самой последней парте, во время перемен не бегали, а стояли у стены.
С одной стороны, мешали длинные юбки, с другой, носиться не хотелось. В классе
их считали придурочными и в компании не приглашали. Учились девочки средне:
литературу, русский и историю знали великолепно, в естественных и точных науках
не разбирались совершенно, да и не тянуло их изучать математику с физикой,
намного интересней казалось читать жития святых и петь в церковном хоре. Поэтому,
отсидев положенные уроки, Дуся и Анисья бежали в храм, где помогали служителям.
В школе об этом, естественно, знали и в комсомол девочек не приняли.
– Вот скажите прилюдно, что бога нет, – потребовала классная
руководительница, – тогда и дадим анкеты.
Более робкая Анисья, став красной как рак, опустила голову.
А Евдокия, прочитавшая недавно рассказ о первых христианах, пострадавших за
веру, гордо заявила:
– Господь наш отец, и он вас накажет за богохульство.
В прежние времена так разговаривать с педагогами было
невозможно. Классная, схватившись за сердце, побежала к директору, не забыв
прошипеть Дусе:
– Ну смотри, теперь тебя точно из школы в ПТУ отправят,
богомолка! Ты позоришь советских детей!
Евдокия осталась стоять у парты, а притихший класс уставился
на девочку. Ее не любили в детском коллективе, но смелый ответ противной училке
вызвал у одноклассников уважение.
– Влетит тебе по первое число, – вздохнул Костя Молотов, –
она за директором понеслась, уходи домой, а мы скажем, что ты заболела,
ветрянка. Ну температура вроде, бред начался, сама не понимаешь, чего несешь.
Давай ушмыгивай, авось обойдется, какой с больной спрос.
В школе и впрямь бушевала ветряная оспа. Класс одобрительно
загудел, но Дуся спокойно ответила:
– Нет, мне вера лгать не позволяет.
Подобная позиция вызывала уважение, и школьники стали ждать
развязки. Она наступила через пару минут.
– Видать, здорово ты, Дуська, Валентину Никитичну обозлила,
– сообщил сидящий у окна Миша Сайкин, – вон не нашла Раису Ивановну в кабинете
и домой к ней побегла.
Дети бросились к подоконникам и увидели, как классная быстро
пересекает улицу. Директриса жила в двух шагах от школы.
Не успела Валентина Никитична дойти до середины шоссе, как
из-за угла вылетел грузовик и сшиб тетку. Все произошло так быстро, что никто и
вскрикнуть не успел.
Ребята не выдали Дусю. Когда тело увезли в морг, приехавшая
милиция начала задавать вопросы: куда побежала Валентина Никитична? Зачем? Но
предателей не нашлось. Дети только пожимали плечами.
– Не знаем, – говорили они, – вышла, и все. После похорон к
Дусе подошел Миша Сайкин и тихо сказал:
– Слышь, может, он и впрямь есть, бог твой? Вон как
Вальку-то наказал!
Евдокия ничего не сказала, но в душе приняла твердое
решение: закончит десятилетку и уйдет в монастырь, Анисья, естественно,
отправится с ней. Так они и сделали, удалились от мира и никогда не пожалели о
принятом решении.
Ежиремия был младше сестер и не такой простодушный. С
детских лет мальчик умело лавировал между грозным отцом и школьными приятелями.
Отправляясь на занятия, стаскивал с шеи цепочку с крестиком и преспокойно
заявил на комсомольском собрании:
– Моя семья ходит в церковь, но я атеист. Получив
комсомольский значок, мальчик оправдался перед отцом:
– Это я ради тебя прикинулся таким, как они, чтобы скандала
не вышло.
Варфоломей убрал ремень и велел сыну:
– Иди помоги сестрам пол помыть.
Ежи молча пошел за водой. Он великолепно знал, что никогда,
ни за что в жизни не отправится в монастырь. Нет, его ждет иная дорога, он
станет врачом. А чтобы поступить в институт, требуется иметь в кармане
маленькую красную книжонку с буковками ВЛКСМ. «Несоюзная» молодежь шансов на
вступительных экзаменах не имела. Кстати, учился паренек отлично, с легкостью
схватывая науки, недоступные сестрам.
– Он был таким изворотливым, – качала головой Евдокия, –
порой и понять нельзя: говорит правду или фантазирует. Даже отца постоянно
вводил в заблуждение.
Перейдя в девятый класс, мальчик записался в кружок юного
медика при одном из институтов. Занятия там проходили по вечерам. Великолепно
понимая, что отец никогда не разрешит посещать их, Ежи сообщил Варфоломею,
будто желает заниматься, чтобы поступать в духовную семинарию. Не заподозривший
ничего плохого отец милостиво кивнул головой, и сын обрел свободу.
– Самое интересное, – вздохнула Евдокия, – что, приходя
вечером домой, он в подробностях рассказывал нам о том, какие сведения
почерпнул сегодня из церковных книг, и только через несколько лет, после первой
сессии, мы узнали правду.
Когда истина дошла до Варфоломея, разразился дикий скандал.
Отец явился к ректору и потребовал немедленно выгнать непокорного сына. Но
доктора наук было трудно запугать божьей карой. Профессор вызвал юношу и
сказал:
– Ваш отец настаивает на отчислении. Побледнев, первокурсник
ответил:
– Я мечтаю стать врачом и ради этого готов порвать со своей
семьей!
Варфоломей проклял сына, а ректор, потрясенный совершенно
шекспировскими событиями, велел выделить парню место в общежитии. Потом мальчик
сменил паспорт, превратив неудобоваримое имя Ежиремия в короткое Ежи. С отцом
он больше не встречался, на похороны к нему не пришел, но с сестрами
поддерживал хорошие отношения, старался помочь им.
