Бомба с оборванными системами запуска, сотрясенная взрывом, таила возможность самопроизвольного пуска. За сотни километров от подбитой лодки в океане мелькнет огненный всплеск, донный толчок колыхнет земную ось, выбьет ее из подшипника, и она начнет гулять и раскачиваться, порождая в Мировом океане грандиозные бури, кидая взбесившийся океан на материки.
Шкиранда не думал об этом, когда остался в черном, без света отсеке, куда, вереща из проломленных швов, летела вода, брызгала в рот соленой горечью и лупила ледяными палками по спине. Он пробирался по колено в воде, хватая на ощупь пусковые приборы, отыскивая клавишу ручной блокировки. Нащупал, погладив пальцем ее пластмассовую, с легким углублением, плоскость. Утопил, ощутив упругий щелчок, что означало – ракета намертво вморожена в контейнер, как вмерзает бивень мамонта в кристалл полярного льда. Затем присел на стул, оказавшись по пояс в воде. Слушал, как шумит над головой огромный водосток. Мокрый холод медленно достигал груди. Когда его залило по горло, он встал со стула и еще пытался плавать в черной ледяной воде, покуда голова его не коснулась потолка. Он умер от переохлаждения и ужаса, булькнув напоследок тоскливым и горьким вскриком. Вынырнул из чернильной тьмы по другую сторону жизни и оказался в деревенской, жарко натопленной бане. Над его головой в радужном тумане трепетал душистый березовый веник. Покойный дядька, жилистый, стеклянный от пота, с синей наколкой в виде грудастой русалки, похохатывая, хлестал его шумящим зеленым вихрем.
Уцелевшие моряки, оглушенные, с помраченным рассудком, собрались в хвостовом отсеке. При мутном свете резервных светильников извлекали кислородные маски, натягивали на побитые тела гидрокомбинезоны, надеясь покинуть лодку через аварийный люк. Но удар, прокатившийся от носа к корме, деформировал лодку, люк заклинило, и они тщетно старались расцепить кромки стиснутого железа. Через трещины и свищи, смещенные сальники и разрушенную герметизацию в лодку медленно поступала вода. Корпус чуть слышно постанывал, вздыхал, по нему, едва ощутимая, пробегала судорога. Что-то журчало, хлюпало, капало. В воздухе, вокруг светильников, начинал скапливаться холодный желтоватый туман, и моряки вдыхали его маслянистую, с привкусом железа, горечь.
Аварийный буй, всплыв на поверхность, посылал сигналы SOS. На эти отчаянные, стократ повторяемые призывы отзывались затерянные в океане корабли, летящие над морем самолеты, транслировали на берег страшную весть. И уже торопился на помощь из района учений русский эсминец, поворачивал к северу, меняя курс, норвежский сухогруз. Командующий флотом, теребя над картой усы, весь белый от горя, направлял в район аварии поисковые самолеты и спасательные корабли…
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
В Грановитой палате Кремля, где покатые своды и каменные столпы украшены алыми и зелеными фресками, где нимбы святых и пророков похожи на нежные золотые одуванчики, есть евангельский сюжет о волхвах, идущих за Вифлеемской звездой. Три странника-зороастрийца, в долгополых нарядах, в пышных тюрбанах и фесках, ставят узорные туфли на тонкие травы и нераскрытые бутоны цветов. В их руках корзины с дарами, – золотые монеты, свитки драгоценных материй, флаконы с благовониями. В небе, похожая на лучистое колесо, окруженная многоцветным сиянием, катится дивная звезда, указывая путь на восток. И можно бесконечно стоять перед фреской, любуясь звездой и цветами, вдыхая запахи таинственных трав, рассматривая узоры на тканях, веря в чудесное рождение Младенца, в явление волшебной звезды.
Не всякий глаз и не сразу различит в стене едва заметную дверь, упрятанную в заросли нарисованных диковинных листьев. За потаенной дверью, растворяемой на звук сокровенного слова, открывается просторный зал, уставленный стеклянными шкафами. На полках, среди мягкого света, расставлены подарки, поднесенные Президенту России почитателями его мудрых деяний, сторонниками его властных свершений, поклонниками его ума и таланта. Хранилище подарков зовется «Пещерой волхвов». Лишь самые близкие друзья Президента, самые званные гости Кремля допускаются в заветную комнату.
На самом почетном месте – дар Президента Америки. Скальп последнего ирокеза, застреленного из «винчестера», увенчанный ритуальным убором. Сизые маховые перья орла, жемчужное хвостовое оперенье цапли, пух белого лебедя, иссиня-черные крылья тетерева. И тугие, плотно сплетенные косы, содранные с гордой головы вождя. Подарок русскому другу с надписью на медной табличке: «Русские не ирокезы, не так ли?»
Презент германского канцлера. Бюст философа Канта, отлитый из нержавеющей крупповской стали, источающей белое сияние. Во лбу философа инкрустированная перламутровая пуговка от бюстгальтера Евы Браун с изящной маленькой свастикой. И надпись: «Кенигсберг сближает немцев и русских».
Тут же подношение премьер-министра Японии. Самурайский меч с рукоятью, украшенной тремя зелеными яшмами, символизирующими острова Курильской гряды. Каждая яшма окружена каймой лазурита, словно зеленый остров охвачен морским прибоем. И надпись: «Мир в обмен на землю».
На отдельной полке лежали дары мировых корпораций. «Макдональдс» – сочный, цветастый «гамбургер», из которого, вместе с томатным соусом, изливалась мелодия «Гимна России». «Майкрософт» – суперкомпьютер, созданный на основе мозговых полушарий гениального русского мальчика. Нефтяная компания «Шелл» – отрезок трубопровода «Басра – Кейптаун», изготовленный по новейшим технологиям из прямой кишки пленного иракского солдата.
Отдельно располагались подарки от русской элиты.
Мэр Москвы вручил игральный автомат в виде уменьшенного московского храма, белоснежного, с золотыми куполами, барельефом святых и подвижников. Если повернуть золоченую главку, из автомата начинали вылетать новенькие зеленые доллары, и знакомый голос мэра возглашал: «Да здравствует наш Президент!»
Старейший российский политик, мудрец советской эпохи, знаток арабского мира, неутомимый тамада грузинских застолий, автор эзотерических текстов, рафинированный масон, соединяющий стены, пол и потолок масонского храма, за что и получил вещее прозвище Плинтус, подарил Президенту серебряный перстень с пеплом сожженного тамплиера и надписью: «Горю не сгорая».
Генералы Генштаба преподнесли высушенную, провяленную ногу чеченца Басаева, оторванную миной в окрестностях Грозного. На пальцах были золотые кольца. Раздробленные кости и сухожилия были спрятаны под колпак в виде головки реактивного снаряда. На штативе была шутливая надпись: «Не с той ноги встал».
Особый подарок был от бывшего Премьера в правительстве Могучего Истукана, чьей милостью властвовал и правил нынешний удачливый Президент. Большой любитель всевозможных охот, Премьер просунул в медвежью берлогу гранатомет и единым выстрелом накрыл всю семью. Подарок являл собой колбу с эликсиром долголетия, в которой, соединенный с проводками и стимуляторами, плавал глаз медвежонка. Блестящее черное око, если в него заглянуть, хранило последнее видение убиваемого зверя, – смеющееся лицо Премьера, его добродушный хохочущий рот.
Отдельно от прочих даров, в хрустальной призме, озаренное бриллиантовым светом, лежало темно-лиловое, в наростах и опухолях, сердце Могучего Истукана, извлеченное из утомленной груди, куда искусные хирурги вкатили сочное алое сердце беловежского зубра. Истукан, передавая власть молодому преемнику, одарил его своим сердцем, которое сжималось и вспучивалось, издавая гулкие стуки. Под эти ритмичные удары на кремлевском дворе маршировала рота почетного караула, а в Большом театре прелестные балерины плясали танец маленьких лебедей.
