– Наконец-то я вас нашел! – молодой агент ослепительно улыбался, протягивая депутату конверт с пачкой долларов. – Мы с наслаждением наблюдаем за вами. Нам нравятся ваши неброские выступления, в которых дышит русская провинция, ее неповторимые судьбы. Нам бы хотелось, чтобы вы выступали чаще. Мы знаем, что у вас не совсем здорова супруга, трое детей. Мы хотим, чтобы вы перевезли семью в Москву. Вашу супругу положат в спецклинику с блестящим обслуживанием. Вам следует к ее приезду обставить квартиру, и наши люди порекомендуют вам итальянскую кухню и испанскую спальную мебель. Ваших детей мы определим в элитную школу, где изучают английский и японский. В этом конверте – небольшая сумма на карманные расходы. Кстати, мы заметили, что вы ошиблись при голосовании. Следует поддержать президентский вариант. Как говорится, кто не хочет кормить своего Президента, вынужден будет кормить чужого… – агент дружески засмеялся, поклонился ошеломленному депутату. И тот, не успев понять, кто говорил с ним, не ангел ли небесный, краешком глаза заглянул в благословенный конверт. Как собака кость поспешил спрятать подарок в самый отдаленный, редко посещаемый уголок мироздания, находящийся в его нутряном кармане.
Другого депутата, провинциальную артистическую знаменитость, подловили в туалете. Рядом с ним, лицом к кафелю, встал неприметный мужчина и, не глядя на депутата, промолвил:
– Неправильно голосуешь, брат. Не по совести, а по букве.
– А вы кто такой? – насторожился депутат, поправляя очки на склеротичном носу.
– Я – часть машины голосования. Кнопка, которую нажимает твой палец, находится в моей голове, – он наклонился, показав депутату макушку с полированной кнопкой.
– Чего вы хотите?
– Брат, голосуй сердцем, а не большим пальцем. Поддержи вариант Президента.
– Как вы смеете оказывать на меня давление? Мне ваш Президент – не указ. Еще не известно, каким образом он пришел к власти!..
– Не обижай его, брат. Он хороший. Любит горные лыжи, Россию, кофе со сливками. А что любишь ты? Вот это?
Мужчина сунул ошеломленному депутату фотоснимки, где тот, потеряв всякую осторожность, без одежды, лишь в знакомых очках, держал на коленях несовершеннолетнего голенького паренька.
– Все сделаю… – тоскливо забормотал депутат.
– Не знаешь, как сыграл «Спартак» с ЦСК? – спросил человек.
– Два-три в пользу «Динамо»…
– Так и думал, – агент ушел, бросив злосчастный снимок в писсуар. Депутат выхватил его, стал рвать на кусочки, жадно жевал и проглатывал.
К третьему депутату, представлявшему интересы газоносных районов Севера, подошел рафинированный джентльмен с белоснежными манжетами и золотыми запонками.
– Мы деловые люди, не так ли? У меня к вам предложение. Срок вашего депутатства, увы, истекает. У вас нет шанса переизбраться на следующий срок. Эти молодые волки теснят нас в бизнесе, в политике, даже в любви, – джентльмен печально улыбнулся, взглянув себе в область паха. – Да и черт с ними, в конце-то концов! Зачем вам возвращаться в свою тундру. Мы вас зовем в «Газпром», начальником Департамента газификации крематориев. У вас опыт, ум, чистые руки… Соглашайтесь… За это проголосуйте нормально, а не так, как хочет от вас этот лысый козел Мэр. Договорились? Кстати, приглашаю вас в Рио-де-Жанейро… Деловая поездка по вопросам экологии… Но, сами понимаете, – мулатки, красотки кабаре… Это вам не хантымансийки… – джентльмен отошел, оставив депутата в прекрасном расположении духа.
Так был обработан десяток депутатов. Началось повторное голосование. Однако выяснилось, что и на этот раз недостает двух голосов. Продажные депутаты взяли даяния Модельера, но остались верны Мэру, который одного – внука репрессированного военного – поселил в Доме на набережной, а другому – владельцу вещевого рынка – помог избежать наезда налоговой полиции. Проклиная двух корыстолюбивых избранников, Модельер по сигнальному видеоканалу послал спикеру Утке знак, чтобы тот не вздумал обнародовать итоги голосования. Спикер сделал страшное лицо. Казалось, что его ощипывают, и он, пупырчатый, с несчастной лысой гузкой, взывал к милосердию. Модельер беспощадно показал ему пистолет и передернул затвор. Спикер послушно сунул ломик в электронную систему, и она вырубилась.
– Уважаемые депутаты, нам просто не везет сегодня!.. Уж лучше бы нам голосовать простым поднятием рук, как в доброе, но проклятое советское время!.. Объявляю перерыв… В перерыве прошу депутатов пройти вакцинацию в связи с появлением в протокольном отделе конвертов со спорами сибирской язвы… Бен Ладин следит за нашей работой, друзья!.. – он прервал заседание, спрятав маленький ломик, весь в радужных ожогах от многочисленных коротких замыканий.
Вакцинация проводилась в медпункте, по новой американской методике, опробированной на пленных талибах в военной тюрьме Гуантанамо. Вакцину закапывали в глаз, а потом заклеивали хлебным мякишем. Все депутаты послушно подставляли под пипетку широко раскрытые сияющие глаза. Только лидер ЛДПР, безобразничая, подставил ноздрю. За что и поплатился. Долго чихал, браня проклятых американцев и благодаря их за бескорыстную помощь.
Двум упорствующим депутатам, находящимся под контролем Мэра, вместе с вакциной ввели жидкий чип. Прозрачный, бесцветный, он быстро растворился в крови, проник в мозг и образовал там крохотную студенистую каплю, воздействующую на волевые участки мозга.
У внука репрессированного генерала жидкий чип порождал галлюцинацию, будто он находится в деревенской бане с кустодиевской женщиной, смахивает ее распаренным веником, а она повизгивает, закрывая ладонями потные груди. Другой депутат, владелец вещевого рынка, вообразил себя буддийским монахом, который достиг нирваны, созерцая голубую вершину Гималаев.
Третье голосование прошло успешно. Внушаемые через чипы депутаты обеспечили необходимое количество голосов. Президентское «Сокращение население России до пятидесяти миллионов человек» было принято. Утомленные избранники расходились кто куда, большинство в буфет. Двое остались в зале. Один, раздевшись до гола, что есть мочи махал рукой, приговаривая: «Еще, что ль, поддать, Глафира?» Другой замер в позе лотоса, глядя в дальний верхний угол зала, и на лице его застыла блаженная улыбка Будды.
Мэр в своей уединенной келье негодовал, наблюдая, как рейтинг Президента подскочил до «83». Гнусный Модельер, используя властный ресурс, переиграл его. В довершение Мэр почувствовал омерзительный запах жженых костей, проникавший в комнату через вентиляцию. Так Модельер, любитель инсценировок, выживал его из Думы.
«Рано торжествуешь, вонючка!.. – думал Мэр, зажимая нос батистовым платком. – Главная схватка еще впереди!..»
Аня разносила по домам почту: тяжелая сумка через плечо, скромный плащик, неяркий беретик, быстрые ноги в непромокаемых кроссовках, чтобы удобнее было бежать по влажным тротуарам, перепрыгивать лужи, пробираться по скользким ступенькам… Обыденные, Зачатьевские, Пожарские переулки, то милые запущенные дворики с кустиками и деревьями, то тесные, гулкие как колодцы, подворья, без единой травинки, с очумелыми бездомными кошками; старые доходные дома с обветшалыми фасадами, похожие на печальных вдов; конструктивистские, из кубиков, строения, словно забытые игрушки выросших и разбежавшихся детей; церкви с блеклыми куполочками; часть монастырской стены, за которой притаились богобоязненные матушки; проулки, вкривь и вкось заставленные автомобилями; булочные с запахом ванили; склады, зияющие затхлыми подвалами… И вдруг, сквозь длинный тесный прогал – сочный блеск Москва-реки, белый торопливый кораблик, огромный, колючий памятник Петру из красной закопченной меди.
