– Теперь, друг мой, совершим обряд преломления хлеба, – Плинтус хорошо отшлифованным ногтем раздвоил каравай, протянул Предводителю половинку, чудесно источавшую пшеничный дух. – Мы съедим каждый свою половину и станем как братья, – он положил хлебец в рот, приглашая сделать то же Предводителя. С минуту они жевали, проглатывая вкусный хлебный мякиш. – Теперь в нас обоих присутствует «красный смысл»… Нас питает хлеб Революции… Верен ли ты ее заветам, товарищ?
– Верен, товарищ, – как сомнамбула ответил Предводитель.
– Готов ли ты вместе со мной содействовать победе Мировой Революции, товарищ?
– Да, товарищ…
– Тогда слушай… Соберешь революционеров из «Красных ватаг»… Вы атакуете здание бывшего Статистического управления, где сводятся воедино данные о рейтинге Президента и хранится секретный рейтингомер, показывающий истинные, а не мнимые цифры… Вы добудете этот прибор и обнародуете ничтожно-малый процент народной поддержки… И тогда олигархический преступный режим пошатнется… Ты готов на это, товарищ?
– Готов…
Они обнялись. На глазах Плинтуса блеснули слезы. Он передал Предводителю пробирку с драгоценными зернами. Тот принял дар, порывисто вышел, развевая белые кудри. Пустая кобура «Стечкина» эффектно колотилась у него на бедре.
Покуда длился разговор в готическом кабинете Плинтуса, все это время в пустынном зале картинной галереи, что у Крымского моста, перед картиной Малевича «Черный квадрат» стоял Модельер. Обостренно вслушивался в звуки, доносившиеся из черного квадратного зева, напоминавшего старомодный репродуктор. Стократ усиленная магическими и электронными системами, смешиваясь с потрескиванием эфира и упругим хрустом холста, воспроизводилась беседа Плинтуса и Предводителя. «Квадрат», задуманный создателем как чувствилище, реагирующее на протестные настроения людей, захватывающее в свою сумеречную глубину людские несогласия, социальное раздражение, политическую оппозиционность, использовался Модельером как разведывательное устройство высокой эффективности, выявлял опасные для власти зоны сопротивления, после чего спецслужба «Блюдущие вместе» внедрялась в очаг протеста, нейтрализуя его.
Вначале Модельер использовал картину известного авангардиста в «режиме подслушивания», наблюдая, как пульсирует глянцевая поверхность квадрата и сквозь мельчайшие трещинки краски исходит нежное алое свечение. Затем он перевел картину в «режим подглядывания». Черный, небрежно намалеванный квадрат превратился в экран, на котором возникли Плинтус и Предводитель, зеленоватые, в туманном свечении, какое бывает в приборах ночного видения или в аквариумах с редкими рыбами. Когда свидание двух заговорщиков завершилось, Модельер выключил «Квадрат», давая ему остыть, и удовлетворенно произнес: «Горе тому, кто соблазняет малых сих…»
«Квадрат» успокоился, по нему больше не пробегали конвульсии. Трещинки краски сомкнулись, погасив розовое воспаленное свечение. В зал галереи возвращалась смотрительница музея, на время удаленная личной охраной Модельера. Пора было покидать помещение. Модельер поклонился картине, перекрестился на нее как на икону, но почувствовал острую мигрень и, не завершив крестное знамение, вышел.
Центральное статистическое управление было необходимо плановому тоталитарному государству, которое считало тонны зерна и стали, протяженность железнодорожных путей, рост продолжительности жизни. Теперь же, в свободной России, точного подсчета требовали только покойники, прибывающие в самый большой на земле крематорий, который и сам великолепно справлялся с этой нехитрой арифметикой. Незаконно вывозимые из страны миллиарды, армия проституток, полчища инфицированных СПИДом, сонмы ограбленных, изнасилованных и убитых, а также тьма сошедших с ума от просмотра передачи «Культурная революция» – вся эта математика напрочь отсутствовала, что и побудило, в конце концов, закрыть ЦСУ.
Теперь в этом изумительном доме размещалась служба подсчета президентского рейтинга – «Рейтинг-хаус» – так назывался центр. Он и стал объектом атаки революционных «Красных ватаг».
Операцией руководил Предводитель. Еще храня на губах теплый вкус пшеничного хлеба, легким мановением руки он послал в бой передовой отряд. Ловкие пацаны в черных кожанках с жестяными бляхами, пригибаясь, перебежали улицу и взмахом пращи направили в телекамеры наружного наблюдения маринованные томаты. Сочные сгустки залепили жижей глазки телекамер, ослепили охрану. Пока изумленные охранники протирали заплывшие мониторы, собирались звонить в аварийную службу, вторая волна атакующих, в основном легконогие девушки в кожаных юбках, похожие на амазонок, просочилась в холл и обезвредила охрану. Каждому нерасторопному охраннику залепили лицо тортом с отварным кремом, и когда кто-нибудь пытался кричать, ему в рот ложками насильно заталкивали сладкую гущу и он, давясь, умолкал.
Следующая волна революционного спецназа, опять же из девушек, мчалась по коридорам, сшибая заслоны, прорубая проходы, буквально исхлестывая охрану букетами красных гвоздик. Следом двигались неторопливые юноши, нахлобучивая на головы оглушенных противников лохани сдобного теста. Другие из леек поливали поверженных краской. Операцией руководил известный революционный художник, покрасивший подошвы памятника Петру Первому работы скульптора Свиристели в цыплячий цвет, выше подошв было не дотянуться, да и то художнику потребовалась стремянка.
Наконец вал атакующих ворвался в центральный зал, размещенный в цилиндрической части здания, где проходил «круглый стол» политологов на тему: «Использование криля и рыбьей муки в выборных технологиях». Почти в полном составе заседала группа, перекочевавшая из «Шурикен-хауса».
То были: аналитики, социальные инженеры, прогнозисты и Глеб Павловский; серые мыши, черные кроты, гримеры и Караганов; выщипыватели волосков, мозольные операторы, вязальщики петель и Никонов; лудильщики, шорники, блестящие жучки, тихие паучки и Марков; слепые музыканты, глухие меломаны, творцы иллюзий и Леонтьев; создатели мифов, охотники за тараканами, охотники за блохами и Кургинян; сами блохи, удобно поселившиеся в мягких креслах, и Мигранян; рачки, плавающие задом в графинах с туалетной водой, и Гельман; специалисты по исламу, специалисты по иудаизму, специалисты по Евразии и Дугин; специалисты по политкорректности и Шевцова; специалисты по запорам и Цыпко; специалисты по проведению политических и кишечно-полостных операций и Сатаров; знатоки русской и советской истории, возглавляемые Радзиховским, который так заработался, что упал носом в столярный клей и заснул.
Появление «Красных ватаг» оказалось для собравшихся полной неожиданностью, ибо политологи числили их среди распавшихся, несуществующих организаций.
В зал вошел Предводитель, осматривая пленных. Соратники по борьбе не знали, как поступить с захваченными.
Предводитель расстегнул кобуру, извлек мобильник и позвонил:
– Мы взяли здание, товарищ… Ищем ковчег… Много пленных… Что с ними делать, товарищ?.. Вас понял, до связи…
Незадачливые участники «круглого стола» умоляюще взирали.
