– Я не убедил вас, не сумел до вас достучаться. Это моя вина. У меня не хватило слов, не хватило примеров. Я уеду разочарованный, как неудачник. Но хочу, чтобы вы поняли, почему я приехал. Почему считаю вас лучшими людьми России, создающими святое оружие. Хотел соединить вас с Чегодановым, понимающим святость русского оружия.
Сидящие за столом посмотрели на него удивленно. Они услышали необычные слова, которые никогда не звучали на планерках, производственных совещаниях, заводских собраниях.
– Вы подвижники и герои, простите мой пафос, хотя и не подозреваете этого. Среди страшных тягот и разорений вы продолжаете творить свой подвиг. Создаете русское оружие. Но ведь русское оружие защищает не только наши очаги и чертоги, не только наши нивы и недра, не только великое русское пространство. Оно защищает заповедную святыню, ради которой наш народ был одарен этим восхитительным пространством, создал свою страну и свое государство. Эта святыня – русская мечта о правде, о красоте и добре, на которых должны стоять страна и государство. На красоте и добре. На правде и справедливости. На Божественной правде, о которой проповедовали пророки и чудотворцы и которая живет в душе любой старушки из глухой деревеньки. Вы спасали завод, сберегали достояние отцов, заслоняли грудью символ Великой Победы – танк Т-34, стоящий на постаменте. Но вы, быть может не сознавая этого, отстаивали Божественную правду, которая управляет русской историей, живыми и мертвыми, детьми и отцами, полевым цветком и звездой небесной. Как бы страшна и кромешна ни казалась сегодняшняя жизнь, в ней не меркнет мечта о человеческом братстве, о любви и добре, которые помогли вам выстоять. Вы спасали завод и строили танк, но вы спасали русскую жизнь и строили русский храм, спроектированный в небесном КБ, по небесным чертежам.
Бекетов видел, как инженеры пугаются его пафосных слов. Им была чужда его богословская проповедь. Слова не достигали их сердец. Их сердца были запечатаны, замурованы. Недоступны светоносным энергиям, которые летят с небес, превращая тусклых работников в лучистых подвижников, приземленных ремесленников в просветленных творцов. Бекетов искал в них замурованные входы, хотел разобрать завалы, отомкнуть покрытые ржавчиной засовы. Впрыснуть в их сердца лучезарную силу. «Живую воду», которая орошала Русскую землю таинственной животворной росой, побеждала смерть, делала русский народ бессмертным.
– Именно на этот русский храм нацелены силы зла, направлены нашествия и войны. Этот храм, охваченный огнем и пожаром, отбивают у врага русские люди силой оружия. Будь то булатный меч, мосинская винтовка или ваш танк-робот, существующий лишь в чертежах. Старец Филофей, основоположник учения о Москве – Третьем Риме, проповедовал, что государство всей своей силой и мощью должно защищать тот райский клад, который вручен русским людям. Ту шкатулку, где хранится чертеж будущего райского храма. Вот поэтому враги хотят сокрушить государство. Опять сеют смуту, выводят на Болотную площадь обезумевшую толпу. Поэтому я к вам и приехал. Спасем Государство Российское! Такое еще робкое, слабое, наполненное противоречиями и изломами. Но и такое оно страшит вековечных русских врагов. Из России во все века несется миру укоризна о неправедности этого мира. И эта укоризна вызывает у мира великий гнев. «Русская» идея одним своим существованием сотрясает весь прочий мир. Мир не прощает России эту укоризну, насылает нашествия, взламывает границы могучими армиями, растлевает изнутри ядовитыми вероучениями. Так было при Стефане Батории. Так было при Наполеоне. Так было при Гитлере. Сегодняшнее государство изуродовано, в струпьях, в кавернах. В нем поселились несправедливость, стяжательство, ложь. Но в нем, как слабая почка, дремлет идея русской правды. Эта почка дремлет в Чегоданове. Этим он отличается от властолюбца Градобоева и временника Стоцкого. И эта почка расцветет, если мы, государственники, будем не лесорубами, а садовниками. Поддержим государство, поддержим Чегоданова. Сбережем эту «русскую» идею.
Инженеры слушали его угрюмо и молча. Не понимали смысла его появления на заводе. Он не мог им помочь в их судах и спорах. Не мог воздействовать на нерасторопных смежников, которые задерживали поставку прицелов. Не мог защитить от алчной корпорации, отнимающей львиную долю прибыли. Но он не отчаивался. Хотел подключить к каждому из них световод, по которому летят Божественные лучи, накрывают Россию невесомым шатром. И каждый, кто подключен к световоду, становится могучим и просветленным. Совершает великие подвиги. Делает несравненные открытия. Пишет бессмертные книги. Они, эти русские люди, задавленные заботами, изнуренные тяготами, не знали, как они прекрасны, как могуч их дух, какие великие деяния способны они совершать. И он продолжал проповедовать, облучал их суровые лица светом Фаворским.
– Россия – мученица райской мечты, страдалица райских заповедей. Под Псковом, на Рижской дороге, стоит Изборская крепость. Гнездовье башен, округлых, прямоугольных. Одни бойницы смотрят и бьют в чистое поле, откуда приближается враг. Другие бойницы смотрят вдоль стен, по которым карабкаются передовые отряды врага. И только одна башня направила свои бойницы внутрь крепости. Когда крепость взята, когда гарнизон защитников перебит, в эту башню отступают последние бойцы, затворяются в ней, стреляют по наводнившему крепость врагу. В этой башне после неравного боя кончаются жизни русских героев и мучеников. Дорога на Псков открыта, иди завоевывай русский город. Но тут случается чудо Пресвятой Богородицы. Святая Дева является на стенах Пскова и своим лучезарным лицом ввергает врага в смятение, рушит его шатры, обращает в бегство. Изборская крепость напоминает громадный каменный танк, в котором сражался и сгорал героический экипаж Древней Руси.
Бекетов, не получая отклика, чувствовал, как тают его силы. Его энергия иссякала, не одухотворяя их черствые души, не пробивала коросту на их сердцах. В своей немощи он сам припадал к световоду, соединялся с неисчерпаемым океаном русского неба. Из этого неба истекала река русской истории, изливались дивные стихи и вероучения, поднимались, как из купели, бессмертные герои и духовидцы. И Бекетов звал их на помощь.
– Вы создаете оружие наших дней, ваш замечательный танк. Но ваш танк, оружие Ледовой сечи и Куликовской битвы, Бородина и Сталинграда – это одно и то же оружие, которое передают друг другу многие поколения русских людей. В окаянные годы, после разгрома СССР, это оружие было выбито из русских рук. Его сжигали в Космосе, топили в океане, взрывали в секретных шахтах, умертвляли на остановленных заводах. И сады русского рая стали беззащитными, были отданы на поругание врагам. Россия должна была стать пленницей, подобной тем, которых ливонские рыцари брали в полон. Женщинам привязывали на грудь и на спину грудных детей и гнали бичами. Знали, что изможденная мать не станет падать, чтобы не задавить своих чад…
Бекетов видел, что сидящие перед ним инженеры глухи к его проповеди. Он не нашел для них слов. Его пафосные слова вызывали в них тайную иронию и раздражение. Световод не достигал их запечатанных душ. Они находились в непроницаемом коконе, были отсечены от чудесных энергий. Забыли связь с великим прошлым, когда одухотворенный народ совершал неповторимые подвиги, создавал необъятное царство, одерживал невиданные победы. Это были погасшие люди, с лицами закопченными, как стекла их изношенных цехов. Он желал вырвать их из тусклого забытья, напомнить о небесах, куда обращали взоры Пересвет на поле Куликовом, князь Андрей под Аустерлицем, его, Бекетова, дед, погибший под Сталинградом у хутора Бабуркин. Он мысленно поместил их в храм, среди алых лампад, золотых виноградных лоз, плещущих ангельских крыл. Вся божественная красота песнопений, весь пламенный шепот молитв, вся нежность чудесных слов была обращена на этих сумрачных, усталых людей.
