Книга Гибель красных богов, страница 87. Автор книги Александр Проханов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Гибель красных богов»

Cтраница 87

– Подождите минутку, Виктор Андреевич, – произнес провожатый. – Я доложу Коржику о вашем прибытии. – Доверительно кивнул автоматчикам, бесшумно скрылся за дверью, оставив Белосельцева гадать, не является ли Коржик личным телохранителем Президента, его душеприказчиком и спасителем.

Двери открылись, и к Белосельцеву вышло лысенькое, белесенькое, подслеповатое существо, похожее на морскую свинку, с чутким розовым носиком. Приблизилось и стало не разглядывать, а обнюхивать каждый кусочек его одежды и открытого тела, составляя о Белосельцеве какое-то свое, присущее морской свинке представление. С помощью обоняния определяло, есть ли под его пиджаком оружие, или взрывчатка, или отравляющие вещества. Унюхало находящееся в кармане письмо, казалось, прочитало его, двигая влажным слизистым носиком, и осталось довольно его содержанием. Лишь после этого бледная, заросшая пушком кожа у переносицы раздвинулась, и на Белосельцева глянули жестокие красные огоньки лазерного прицела, вычисляющего, в какое место черепа надлежит послать пулю.

– Вы можете передать мне письмо. Я доставлю его Президенту, – шелестящим голосом произнес Коржик, стараясь быть любезным настолько, насколько это удается грызунам.

– К сожалению, пославший меня поручил передать письмо из рук в руки и тут же получить письменный ответ Президента, – ответил Белосельцев, чувствуя, как на шее испуганно забилась беззащитная жилка, в которую вот-вот вонзятся резцы.

Коржик молчал, чуть наклоняя голову из стороны в сторону, словно примеривался, как бы ловчее прокусить соблазнительный, пульсирующий кровью сосудик.

– Тогда подождите. Президент занят. Вас пригласят. – И ушел мелкими цокающими шажками, показав розовые, просвечивающие на солнце ушки. Белосельцев покинул приемную и стал разгуливать по коридорам, исподволь наблюдая множество наполнявших дворец людей.

Все они были крайне возбуждены. Сталкивались, сходились, сцеплялись друг с другом, как колючки репейника, и вновь распадались. Готовились к отражению штурма, который казался неминуемым, ожидался в любой момент. Кто как мог готовился к обороне.

В длинном коридоре каппелевцы в черных мундирах, с цветными шевронами, с георгиевскими крестами и серебряными черепами осуществляли психическую атаку. Шли плотной цепью со штыками наперевес, в ярко начищенных сапогах. Впереди – офицер со стеком, маленькие аристократические усики, золотые часы на ладони. Поглядывал на циферблат, повторяя: «Левой!.. Левой!.. Ать, два, три!..» В другом коридоре на красном ковре белоказаки в мундирах Войска Донского, в папахах, с газырями, все как на подбор усачи, занимались рубкой лозы. Лихой наездник на разгоряченном дончаке, согнувшись в седле, держа наотмашь шашку, несся тяжелым галопом. Вылетал в вестибюль и, сверкнув острием, срезал стоящий торшер. Другие казаки кричали: «Любо, есаул!.. Оросим воды Тихого Дона жидовской кровью!..» Новый жеребец, роняя пену и дико всхрапывая, несся по коридору. Всадник, распушив усы, с визгом взмахивал шашкой, и стеклянная головка торшера разлеталась вдребезги. «Любо, батько!» – кричало казачество и било шапками оземь.

Белосельцев теснился к стене, обходя дымящиеся яблоки конского навоза, на которые уже начинали слетаться степные птички.

Под мраморной лестницей, особняком, сидели хасиды в остроконечных черных колпаках, траурных балахонах, с металлическими синеватыми бородами. Многие в очках, крепко укрепленных на решительных носах. Все они читали вслух рукопись Шнеерсона, чудом извлеченную из книгохранилища Ленинской библиотеки. Укоризненно качали бородами на антисемитские выкрики буйствовавших казаков. Красногубый раввин в двойных окулярах взмахивал черными рукавами, восклицая: «О дети Израиля, станем молить Всевышнего Бога нашего о спасении избранного народа от побиения и погибели, дабы семя его бессчетно разлетелось по миру…» Он трепетал рукавами, из которых вылетали пушистые семена иван-чая, летели по коридорам и лестницам, засевая землю сынами израилевыми.

Белосельцев испытывал к защитникам презрение и сострадание. Они не ведали, что штурма не будет. Не будет громоподобных танковых выстрелов, прошибающих болванками мраморные стены дворца. Не будет бойцов «Альфы», похожих на инопланетян, в стратосферных бронированных шлемах, с дальнобойными автоматами. На всех экзотических обитателей Белого дома накинут ловчую сеть и, как пойманных щеглов, снегирей и синиц, весь щебечущий, шуршащий крыльями ворох, повлекут наружу и выпустят на волю. Лишь нескольких, самых беспощадных и злобных, таких, как Истукан и его телохранитель Коржик, доставят в тюрьму «Лефортово», где оба, обливаясь слезами раскаяния, подпишут покаянные отречения.

Он двигался по коридору, вдоль витринных окон с видом на Москва-реку, по которой странно, с безлюдной палубой, без капитана и команды, плыл речной трамвайчик. В коридоре толпились разные группы защитников, каждой из которых, по замыслу неведомого, но несомненно талантливого стратега, отводился свой сектор обороны.

В глаза бросались представители партии «зеленых». Взявшись за руки, они окружили кадку с фикусом, давая понять, что не пропустят к ней неприятеля. «Спасем русский лес от большевистских преобразователей природы!.. – выкрикивали они хором, заслоняя фикус. – Уйдем в тайгу от гонений коммунистических варваров!.. – они прятались под развесистым фикусом, невидимые для ищеек ОГПУ. – Хлорофилл – это молодость мира, и его добывать молодым!..» Белосельцев с опаской прошел мимо их зеленых, изможденных вегетарианскими диетами лиц.

По соседству разместилась живописная группа. В кресле восседал величавый длинноволосый мужчина, закутанный в простыню, к которой были пришиты кусочки черного сатина, изображавшие хвостики горностая. Мужчина царственно протянул руку к другому, в нижнем белье, почтительно склонявшему благородную седую голову. Торжественно произнес:

– Милостивый государь, я дарую вам княжеский титул. Отныне вы можете называться «светлейшим».

«Светлейший» принял от монарха гербовую грамоту с дарственной на имения в Херсонской губернии, с благодарным поклоном отступил.

– Барон, – государь подзывал к себе другого, румяного и жизнелюбивого, остзейского типа толстяка в одной набедренной повязке. – Ваши заслуги перед государством столь велики, что я жалую вас орденом Станислава Второй степени. Носите эту награду с честью, достойной вашего рода, – государь протягивал награжденному бумажную звезду, и тот благоговейно, послюнявив, приклеил ее на голую грудь.

– Господа, в этот трудный для империи час я буду нуждаться в ваших советах, а если понадобится, то и в жизнях, – царствующая особа озирала своих подданных, явившихся на Государственный Совет, и все они, кто босиком, кто в больничных шлепанцах, окружали монарха, поправляя камергерские ленты из газет, ордена из серебряных бумажек, и лица их были торжественны и благоговейны.

К ним подошел санитар в несвежем халате. Пересчитал по головам. Произнес:

– Братцы, Христом Богом прошу, не разбегайтесь. Главврач отпустил вас до восемнадцати ноль-ноль.

Тут же толпились филателисты, ратующие за свободный обмен марками. Все с альбомами, с каталогами и с пинцетиками, которыми они выхватывали из конвертов редчайшие марки Третьего рейха.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация