Книга Господин Гексоген, страница 31. Автор книги Александр Проханов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Господин Гексоген»

Cтраница 31

– Вы не правы, никто не желает, чтобы Газпром питал своими трубами газовые камеры для демократов. Вы знаете, я не честолюбив, не стремлюсь к личной власти. Готов работать на общее дело хоть трубочистом. Но я полагаю, если мы хотим достичь желаемой цели и коренным образом изменить ситуацию в Кремле, мы должны сплотиться вокруг одного человека. И этим человеком, как бы вам ни горько это было услышать, должен стать Мэр… Третьим говорящим была женщина. Ее имя было похоже на название японского острова. Ее фигура напоминала колючую веточку засохшей сакуры. Ее подвижные, с ухоженными ноготками руки имели сходство с кошачьими лапками, только что растерзавшими наивную птичку. Она смотрела на обоих мужчин, как на костюмы, висящие в гардеробе, высматривая на них пылинки.

– Доверьтесь моей интуиции, господа. Сейчас самое время, чтобы добиться расчленения атомного монстра, доставшегося нам от времен Курчатова и Берия. Мы начали приватизацию атомной энергетики, и ваши связи, одного – на Западе, другого – в правительстве, должны ускорить создание банка, где будут учтены интересы и наших партий, и наши личные. Поверьте интуиции восточной женщины…

Белосельцев слышал все это, пробравшись к столу, делая вид, что его интересуют ломтики рыбного заливного с вмороженными дольками лимона. Искоса, боясь привлечь внимание, он рассматривал всех троих своим ясновидящим взором. Первый имел лишь голову человека, а в остальном был рыба. Сразу, под воротничком и галстуком, выступая едва заметной блестящей кромкой, шла чешуя. Спускалась вниз по туловищу, вздувалась на боках с красноватыми жесткими плавниками, мокрыми от слизи. Местами чешуя отсутствовала, как у зеркального карпа, и вместо нее была мокрая холодная кожа. Там, где туловище начинало сужаться, под треугольным плавником отчетливо было видно анальное отверстие, из которого сочилась молока. Она стекала к хвосту, под штанины, набегала на пол маленькой лужицей около модной туфли. Туфля переступила, и от подошвы потянулись мутные липкие нити.

Второй на самом деле был собакой. Непородистым бобиком с клочковатой шерстью по всему жилистому костлявому телу, с пролысинами на спине от частого пролезания под заборами, с репейником на хвосте и с черной неутолимой блохой, впившейся в розовый пах. От него сквозь дорогой мужской одеколон попахивало псиной. Дама, продолжавшая говорить о создании банка, лишь по грудь была женщиной, но ниже маленьких жилистых вздутий с пористыми камушками сосков была ящерица, гибкая, серо-серебристая, с начинавшей шелушиться кожей. С чувственным изгибом хвоста, который в случае внезапного нападения и захвата был готов отвалиться, оставив на теле шевелящуюся кровавую ранку с бело-розовым позвонком.

Прокурор о чем-то благодушно витийствовал, поднимал коньячную рюмочку, чокаясь с какой-то пышной блондинкой, старавшейся походить на Мерилин Монро. Белосельцев не выпускал из вида его белесую, осыпанную тальком голову. Приближался к нему неторопливо, от кружка к кружку, стараясь не спугнуть. Он испытывал брезгливость. От Прокурора его отделяла тесная группа гостей, состоявшая из театральных примадонн, эстрадных звезд, думских депутатов и нескольких лысеющих, бестолково говорящих мужчин, по виду политологов. В центре этой группы, выступая из нее лакированной твердой головой, находился Мэр.

Белосельцев впервые видел Мэра столь близко и не мог обойти его. Казалось, Мэр притягивает его загадочным магнетизмом. Он был благодушно настроен. Крепок и коренаст. С головой, похожей на огромную твердую пятку с толстой кожей, связками сухожилий, среди которых поблескивали маленькие жестокие глаза носорога. Под его пиджаком и рубахой, в недрах модных брюк отсутствовали пустоты. На них не было складок, словно одежда была плотно натянута на чугунную тумбу, распиралась ею изнутри. Мэр поправил на голове отсутствующую кепку и продолжил фразу, обращенную к заискивающему политологу. – Я открыто говорю: если Президент страдает от болезни, которая мешает ему работать по десять часов в сутки, он должен, в интересах государства, оставить свой пост и уйти на покой. Я открыто говорю: если кремлевское руководство поражено коррупцией, о чем заявляет нам уважаемый Прокурор, то это руководство должно быть наказано по суду, невзирая на посты, на близость и родство с Президентом. Я открыто говорю: получив власть законным путем, мы готовы взять на себя заботы по воссозданию Великой России. Такова моя открытая и честная позиция…

Эту фразу уловил проходивший мимо Белосельцев, испытывая притяжение чугунной намагниченной тумбы. Мэр был всегда ему страшен своей неукротимой, геологической энергией. Эта неодолимая энергия превращала любимую Белосельцевым Москву в совсем иной город. Словно город спешно украшали для какой-то пышной коронации. Готовили чье-то пышное венчание на царство.

Мэр железными палками избивал ветеранов войны, насылая на них закованную в латы милицию, которая ломала ребра защитникам Москвы и участникам штурма Берлина. При этом на Поклонной горе отстроил Пантеон Победителей, соорудил мечеть, синагогу и церковь, которые издалека, с недоверием, наблюдали друг за другом, создавая треугольник тревоги и отчуждения. И Он построил белоснежный, златоглавый храм Христа, сиявший над туманной Москвой, как золотое негасимое солнце. Но туманы, в котором сияло солнце храма, были испарениями греха и болезни. Он пригласил в Москву орды денежных предприимчивых кавказцев. Посадил в префектуры армян. В музеи – коротконогих упитанных татов. В казино и отели – чеченцев. В банки и тресты – евреев. Рынки и нефтезаправки отдал азербайджанцам. За ним по пятам, как придворный колдун и советник, следовал неотступный кореец.

Страна, для которой Мэр спешно готовил столицу, была «Новой Хазарией». Повелитель, которого Мэр звал на царство, был ослепительный чернокудрый красавец в пурпурных одеждах, в рогатом, усыпанном алмазами венце. Мэр украшал Москву златом и мрамором, возводил висячие сады, пускал в небеса хрустальные фонтаны, ожидая часа, когда в «День Города» на черном «кадиллаке», в упряжке тысячи крылатых грифонов, сошедших с рекламы «Шелл», в сопровождении голых юношей из эротического театра Виктюка въедет Антихрист. И Мэр в сопровождении Патриарха под венчальную ораторию Шнитке, написанную на стихи Бродского, поведет его в Успенский собор. Такая несусветная картина пронеслась в измученном воображении Белосельцева, когда он, преодолевая магнитное поле Мэра, приближался к Прокурору.

Прокурор продолжал разговаривать с пышной, полуобнаженной блондинкой, изображавшей из себя Мерилин Монро. Он нежно обсасывал розовую креветку, заглядывая в глубокий вырез платья, где круглились взволнованные влажные груди. – Мы будем действовать только в духе Его Величества Закона. Нам необходимо очищение, которое, как весенний ливень с грозой, смоет с кремлевских башен всю грязь и скверну. – Прокурор слегка грассировал, словно во рту его вибрировала розовая чешуйка креветки. – Но закон для прокурора превыше всего. Знаете, как называют меня за спиной? «Рыцарь закона»!.. – Он обсосал креветку, посмотрел на дамскую грудь. Аккуратно отложил креветку на край тарелки. В этот момент и подошел к нему Белосельцев.

– Боже мой! – сказал Белосельцев, протягивая Прокурору ладонь. – Вот уж не думал вас здесь увидеть! – Поистине, это чудо! Чудо совпадений! – Ладонь у Прокурора была мягкая, сдобная, и если поковыряться в ее теплой глубине, то можно было отыскать изюм. – Сегодня утром звонил вам, да не застал. И по дороге сюда думал о вашей коллекции.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация