– Это наши мертвецы, которых больше нет ни на сцене, ни в политике. Так решил Маэстро! – Астрос опустил руку на вьющуюся шевелюру карлика, а тот благодарно потерся о ногу хозяина.
Среди умерщвленных кукол Белосельцев узнал нескольких членов Администрации Президента, еще недавно блиставших красноречием, заполонявших экраны, теперь же почти позабытых, канувших в небытие. Здесь была кукла народного Трибуна, собиравшего под свои знамена тысячные толпы, оглашавшего площади пламенными мегафонными речами. Над куклой надругались, отрезали кисти рук, как Че Геваре, плеснули в лицо ядовитой кислотой, стянули с одной ноги обувь, обуглив ступню и пальцы. Тут были недавние министры, опрокинутые правительственными кризисами. Пресс-атташе Президента, славный своим тайными любовными похождениями и явными толкованиями скандальных заявлений Истукана.
Здесь же, без одежды, совершенно голая, с едва заметным клубеньком между ног, лежала кукла Прокурора.
Карлик небрежно поворошил мертвецов. Выбрал одну марионетку, изображавшую прежнего спикера Думы. Кудесник осмотрел ее со всех сторон. Цокая каблучками, подбежал к очагу. Кинул куклу на неостывшие угли. Стал что есть мочи работать старинными мехами, вдувая в угли жар. Кукла вспыхнула и мгновенно сгорела, оставив в воздухе запах паленых волос и жареного жира.
– Ну а это наш действующий актив, – произнес Астрос, отворачиваясь от улетающей струйки дыма, – им еще рано в печь. Над верстаком подцепленные на аккуратные петельки, свесив руки и ноги, опустив на грудь головы, висели кумиры современной политики. Тут присутствовал лидер коммунистов, чье лицо было слеплено наподобие клецки. Был Мэр, похожий на Фантомаса. Был известный молодой демократ, черный и кудрявый, как пудель. Был Зарецкий, напоминавший облезлую белку. Был главный «яблочник» с маской вечного неудачника. И, конечно же, Истукан, представленный как благодушный русский дед, глуховатый и незлобивый, допускающий в свой адрес насмешки и издевательства. Среди всей этой коллекции висел и Премьер. Остро схваченный скульптором, с пухлыми щеками, без подбородка, с бабьим безвольным ртом, испуганными недоверчивыми глазками.
– Каков герой!.. – Астрос тронул куклу, и та закачалась на шелковой петельке. – Друг ваххабитов, говоришь?.. Наследник престола?.. Шептуна в Чечню?.. Без авиационного прикрытия?.. Что скажешь, Маэстро? – Он перевел на карлика потяжелевший взгляд. И тот вдруг выхватил из обшлага длинную булавку для галстуков, украшенную крупным бриллиантом. С силой вонзил в Премьера. Булавка вошла как в живую плоть.
На той же перекладине, чуть поодаль, висели новые куклы, недавно изготовленные, ни разу не побывавшие в передаче. Белосельцев пытался узнать прототипы, но лица были незнакомы. Лишь в одной смутно угадывался вновь избранный губернатор, по-видимому, тот, из кого хозяева кукол собирались делать влиятельную персону.
Еще дальше, на верстаке, на специальном штативе, размещалась свежевылепленная пластилиновая фигура, которая должна была служить основой для будущей куклы. Белосельцев рассеянно вглядывался. И вдруг отчетливо, в надбровных дугах, в узком лице, в крупных губах и твердом, чуть выдвинутом подбородке, узнал Избранника. Скульптура была недоделана, кругом лежали ломти пластилина, резцы и лопаточки для шлифования поверхности.
– Этот фантом явился неизвестно откуда, загадочный, тихий. Кто им управляет? Куда ведет? На каком повороте дороги он исчезнет, как и явился? – Астрос задумчиво смотрел на Избранника. – Как мы поступим, Маэстро?
Карлик подвинул высокую скамейку. Вскарабкался на нее с ловкостью белки. Протянул к Избраннику маленькие ловкие руки. Стал оглаживать, согревать, размягчать. Приговаривал, припевал, бормоча неясные заклинания.
Белосельцев испугался, что тайна Избранника будет разгадана. Их секретный союз и заговор раскрыты. Весь изощренный «Проект Суахили» будет погублен. Подчиняясь слепому порыву, Белосельцев заслонил собой Избранника. Перенес в пластилиновую форму свое изображение. Почувствовал, как стало больно вискам, как выдавились от черепного давления глаза, заломило за ушами, и в мозгу взбухла, готовая лопнуть, кровяная артерия. Карлик перестал массировать скульптуру и удивленно на него оглянулся.
– Ну что ж, господа, закончим на этом экскурсию, – сказал Астрос, выводя их из магической мастерской в оранжерею с орхидеями и пальмами. – Пожалуй, вы правы. – Астрос посмотрел на Буравкова, который, словно ведая, о чем думает магнат, услужливо протянул мобильный телефон. – Этим можно воспользоваться…
Белосельцев видел, как зашевелились его розовые губы, нашептывая телефонный номер, как холеные пальцы заударяли по кнопкам, превращая их в светящиеся жемчужины.
– Арби!.. – радостно воскликнул Астрос, услышав далекий ответ. Крохотный аппарат послал в пространство тончайшую иглу. Она проколола небо над равниной, пронзила предгорья Кавказа, отыскала среди скопища селений и разноголосицы бессчетных людей одного-единственного человека, в ком нуждался Астрос. – Арби, дорогой, как здоровье?.. Как семья?.. Как бизнес?.. Твои люди приходили ко мне, просили помочь… Я помог. Теперь еду по Москве, вижу твои бензоколонки, только от них заправляюсь!.. Твой бензин чистый, как слеза ребенка!..
Астрос умолк, прижимая к уху маленькую черную раковину, и далекий голос с кавказским акцентом что-то шутливо отвечал.
– У нас с тобой все пополам, Арби! Хлеб пополам, нефть пополам, женщины пополам. Мы же братья, как можно иначе?.. Тут, видишь ли, наклевывается интересная комбинация… Только тебе и под силу… Ты просил у меня три миллиона. Я не отказывал, но не было под рукой свободных… Теперь ты их можешь получить, и мне перепадет некоторый процент с прибыли. Завтра в Грозный, обычным рейсом, без охраны, летит генерал Шептун… Да нет, он безвредный, ни разу ни в кого не стрелял, все больше по банкетной части… Сними его с самолета, пусть побудет у тебя в гостях…
Белосельцев еще не понимал смысла услышанного. Разговор, как он полагал, его не касался.
– Ты его, конечно, не в шестизвездочный, но и не в земляную яму… Прими по бизнес-классу… Потребуй выкуп, миллионов пять… Непременно получишь. В случае удачи пару мне, за идею…
Нельзя было понять, что отвечает из-за гор и рек неведомый бородач, сидящий на коврах своей сакли.
– Я тебя всегда поддержу… Когда война шла, кто тебя поддерживал, как не я… И теперь поддержу, как брата… Пришли кассету с пленным генералом, тут же пущу в эфир… Действуй во имя Аллаха… Твои люди меня найдут!..
Астрос погасил горящую в телефоне горсть жемчужин. Вернул аппарат Буравкову.
– Будем действовать, господа!.. Всегда рад вас видеть!..
Попрощались. Белосельцев был потрясен. Они стояли перед стеклянным бруском телецентра.
– Мы занимаемся работорговлей? – спросил Белосельцев.
– Шептун не будет рабом, – ответил Буравков. – Он сибарит, сладкоежка. Ну поживет несколько дней под домашним арестом, без коньяка и женщин, а потом за проявленное мужество получит Героя России.
– Задержание чеченцами Шептуна бросает тень на Премьера, – вкрадчиво пояснял Гречишников, глядя на Белосельцева глазами воспитателя детского сада. – Это лишь маленький, изящный штрих в операции по его устранению.
