– В какое время это было? – резко спросил Мейсон.
– Видимо, тогда же, когда эта дама сняла номер. Что-то около
половины двенадцатого. Или, скорее, между 11.30 и 11.45. Номер как раз накануне
был убран. Приборку освободившихся номеров начинают, как правило, в десять утра
и заканчивают часам к двум. Когда эта дама попросила сдать ей комнату,
администратору пришлось узнавать, в каком номере уборка уже закончена. Именно
поэтому оказалось зафиксированным время.
– Описание этой дамы есть?
– Сейчас получишь, – ответил Дрейк. – Значит, так: высокая,
примерно шестьдесят восемь дюймов, черные очки, отличная одежка и чертовски
дорогая тачка. Насчет марки служащие мотеля не уверены. Постоялица в
регистрационном листе написала, что у нее «Кадиллак», но администратор считает,
что это был «Линкольн».
– А номер машины?
– Я проверил. Липа.
– Адрес?
– Фиктивный.
– Есть еще какие-нибудь приметы девицы?
– Одежда отлично пошита… Голос хорошо поставлен – как у
театральной актрисы… Дама не снимала очков. На вид ей – лет двадцать девять или
тридцать. Администратор запомнила, что на дамочке была прекрасная пара туфель
из кожи аллигатора. Это она особо отметила. Очень дорогая обувка. У девицы
оказались стройные ножки. Администратор пыталась прикинуть, с кем имеет дело, и
осмотрела ее с ног до головы. Сам знаешь, они не очень любят сдавать номера
одиноким симпатичным женщинам, из-за которых в мотеле могут возникнуть
осложнения.
– Но этой даме номер все-таки сдали?
– Верно. Она сказала, что вела машину всю ночь, что
направляется в Голливуд и хочет поспать два-три часа. Заверила, что охотно
заплатит за сутки, даже если проведет в номере всего несколько часов. Мол,
смертельно устала, и ей совершенно необходимо слегка отдохнуть.
– И как долго она оставалась в мотеле?
– А вот это самое интересное, – ответил Дрейк. – Судя по
всему, в час дня выписалась.
– Как так?
– В половине первого одна из горничных заметила, что номер
пуст и ключ висит на внешней стороне двери. Вроде в номере принимали душ –
полотенце лежало на полу. Но кровать осталась нетронутой. И в комнате не было
никакого багажа.
– И эта женщина заходила в номер Эвелин Багби?
– Горничная видела, как она оттуда выходила. Горничная
считает, что это именно та женщина, которая сняла номер в такой необычно ранний
для мотеля час.
Мейсон сказал:
– Пол, то, что ты говоришь, чрезвычайно интересно. А где в
это время была Эвелин Багби?
– Видимо, завтракала. Пока она жила в мотеле, вставала
поздно. Горничная сказала, что Эвелин Багби в течение многих лет привыкла
подниматься по будильнику, а здесь отдыхала от режима – раз уж ей выпала
возможность побездельничать. Так она объясняла сама.
– Пол, раздобудь фотографии Айрин Кейт и покажи их
горничным. Если они опознают Айрин как даму в черных очках, мы немедленно
выйдем на тропу войны.
– Не забывай, Перри, эта дамочка так и не сняла очков, так
что опознать ее будет очень трудно.
– Я понимаю.
– Ты все время будешь у себя?
– Да. Если соберусь уходить, предупрежу, – заверил Мейсон. –
Скорее всего, просто заскочу в твою контору. А ты продолжай разрабатывать это
направление.
– Появилось что-нибудь свеженькое? – поинтересовалась Делла,
едва Мейсон повесил трубку.
Он пересказал ей все, что сообщил Дрейк, и распорядился:
– Попытайся связаться с Эвелин Багби.
– Ты хочешь сам с ней поговорить?
– Нет. Просто передай, что в ее деле наметились любопытные
перспективы. Скажи, что, возможно, к ней заявится Айрин Кейт и попытается
заключить сделку. Как бы ни было необычно предложение и что бы ни происходило,
она не должна соглашаться. Ни на что.
Делла Стрит кивнула и направилась в приемную.
– Я позвоню оттуда, чтобы тебе не мешать.
– Тогда позвони еще Фрэнку Нили в Риверсайд и скажи ему, что
мы идем по горячему следу.
Делла вышла, а Мейсон принялся мерить контору шагами. Глаза
его блестели.
Секретарша вернулась через несколько минут.
– Шеф, я дозвонилась до Джо Падены, но Эвелин там нет.
– Что?!
Мейсон резко остановился.
– Эвелин работала с двенадцати до трех. Теперь она должна
заступить в восемь и работать до часа ночи. Ты сам мог бы догадаться, что на
сотню долларов, которую ты дал рыжеволосой, она кинулась покупать себе одежду.
Мейсон ухмыльнулся.
– Ты на ее месте сделала бы то же самое.
– Я спросила Джо, не пытался ли кто-нибудь связаться с
Эвелин или оставить для нее сообщение. Он ответил, что звонил какой-то мужчина
и предупредил, что С.М. желает все уладить. Просил передать это Эвелин.
– С.М.?
– Да, только инициалы.
– Стив Меррил, – задумчиво произнес Мейсон. – Откуда он мог
узнать, где следует искать мисс Багби?
– Возможно, она сама ему позвонила.
– Возможно, – повторил Мейсон. – Не относятся ли слова «все
уладить» к аресту? Если мы установим, что женщина, заходившая в номер Эвелин в
мотеле Короны, была Айрин Кейт, то речь пойдет о весьма значительной сумме
компенсации.
– Так что – пусть Джо передаст сообщение С.М. Эвелин Багби?
– уточнила Делла.
– Она может и сама позвонить С.М.
– Что будем делать?
– Вот что, Делла… – Мейсон глянул на часы и принял решение:
– Бери мою машину и поезжай к Падене. Гони во всю мочь. Как только появится
Эвелин, передай ей все, что я говорил. Убедись, что она не видела никого или не
получала ничьих сообщений. Как только поговоришь с ней, позвони мне, и мы
пообедаем где-нибудь в Голливуде… Слушай, у тебя же сегодня выходной, да?
– Выходной. И я хочу есть. Но уже еду. Позвоню с перевала.
Вероятно, это произойдет довольно скоро.
Делла надела пальто, улыбнулась Мейсону ослепительной
улыбкой и внезапно вспомнила:
– Черт! Я ведь не позвонила Нили! Так заговорилась с
Паденой, что…
Мейсон махнул рукой, отпуская все грехи.
– Герти позвонит Нили. А ты поезжай.
Когда дверь за Деллой закрылась, Мейсон поднял трубку и
сказал, обращаясь к Герти, сидевшей в приемной:
