По тропинке, прорубленной полицейскими в кустах, он подошел
к машине, лежавшей вверх колесами. Луч прожектора, направленный сквозь разбитое
ветровое стекло, высвечивал силуэт человека – скрюченного, с наволочкой на
голове. У наволочки были прорези для глаз. Ткань пропиталась чем-то красным.
– Окошко справа открыто, – пояснил Феррон, – но до него не
добраться. Машина лежит хоть и вверх колесами, но с некоторым наклоном на
правую сторону. Мы прорубились к левой дверце и сейчас пытаемся ее открыть.
Парень, конечно, мертвее мертвого, но мы обязаны лично удостовериться в этом до
того, как дадим знать коронеру. А вообще-то, думаю, пора поднимать на ноги
отдел по расследованию убийств. Как поведет себя девушка, когда узнает о
случившемся?
– Вы хотите сказать, что она, стреляя левой рукой и
совершенно не целясь, попала в преследовавшего ее негодяя? – недоверчиво
спросил Мейсон.
– Так стрелять, как она стреляла, опаснее всего, – ответил
Феррон. – Специальными исследованиями доказано, что в том случае, если стрелок
взволнован и палит, повинуясь только инстинкту, его пули летят в цель, словно
по наводке.
– Попытаемся открыть дверцу, Билл, или, может, высадим
окошко? – спросил у Феррона напарник.
– Не люблю я бить стекла. Давай попробуем разобраться с
дверцами.
– Правая зажата. А с левой может получиться, мне кажется.
Используя тот же топор, которым была прорублена тропинка в
зарослях, полицейские взломали левую дверцу. Феррон протиснулся внутрь и,
протянув руку, нащупал запястье потерпевшего.
– Пульса нет, – сообщил он. – Этот человек мертв.
– Ты сможешь дотянуться до руля и снять документы?
– Попытаюсь. Придерживай дверцу. Да, пожалуй, смогу.
Феррон, запустив руку внутрь, кончиками пальцев дотянулся до
прикрепленного к рулевой колонке целлулоидного конверта с регистрационными
документами на машину, снял его, отстегнув крепления, и, извиваясь, словно
гусеница, с трудом выбрался наружу.
– Уф! – фыркнул он, поднимаясь на ноги и отряхивая одежду. –
Похоже, начинаю терять форму.
– Ну, что тут у нас? – нетерпеливо спросил напарник.
– Сейчас посмотрим.
Феррон достал из конверта паспорт.
– Машина зарегистрирована на имя некоего Оскара Б. Лумиса, –
сказал он, бросив взгляд на документ. – Здесь и адрес указан. Как думаешь, есть
ли хоть один шанс из сотни, что этот парень и Оскар Б. Лумис – одно и то же
лицо?
– Трудно сказать. Скорее всего, машина украдена… Так сразу
никогда не определишь. Ладно, давай поднимемся наверх и… Ох, черт! Этого нам
только не хватало!
Неожиданно посыпались первые капли дождя, барабаня по днищу
опрокинутой машины и сшибая сухие листья с ветвей чапареля.
– Крупные капли, – заметил Феррон. – Верная примета, что
дождь будет сильным. Давайте-ка выбираться наверх, пока вся эта пыль не
превратилась в грязь и пока веревка сухая.
– Если хлынет ливень, мы намучаемся, вытаскивая труп из
машины, а затем затаскивая саму машину на дорогу.
– Труп мы вытащим, никуда не денемся, – вздохнул Феррон, – а
с машиной пусть возятся аварийщики.
– Вы уже разобрались в том, что тут произошло? – спросил
Мейсон.
– Да тут и разбираться особенно не в чем, – ответил Феррон.
– Стекло на правой стороне дверцы опущено. Парень собирался, наверно, припереть
девчонку к обочине и заставить остановиться. Бедняжка выскочила бы, сама не
своя от страха, он бы ее тут же сгреб, затащил к себе в машину, и только бы его
и видели. Так, во всяком случае, он орудовал раньше. Пуля ударила его в правый
висок, и он, вероятно, даже не успел понять, что с ним случилось. И навалился
всем телом на руль. Помните, она рассказывала, что машину, как ей показалось,
занесло от резкого торможения? На самом деле машина, вероятно, врезалась в
скальную стенку, отрикошетила и, отлетев к ограждению, проломила его и рухнула
вниз.
Капли посыпались чаще.
– Ну что ж, все ясно, – сказал Мейсон. – Я полезу первым,
если вы не возражаете.
– Валяйте, – согласился Феррон.
Дождь внезапно усилился, а затем и вовсе хлынул как из
ведра.
– Может, я вас задерживаю? – спросил на ходу Мейсон. – Если
хотите идти быстрее, ступайте вперед, я пропущу.
– Нет, ваш темп нас вполне устраивает, – ответил Феррон. –
Только осторожнее с веревкой и, бога ради, не поскользнитесь. Тут так круто,
что, если свалитесь, свернете себе шею.
Мейсон осторожно продвигался вперед. Осевшая на веревке пыль
превратилась в тонкую пленку грязи, и веревка то и дело выскальзывала из рук.
– Эх, – сзади вздохнул Феррон, – надо было плащи прихватить.
Промокнем теперь до нитки.
– Не думаю, что можно промокнуть больше, чем сейчас, – со
смешком отозвался Мейсон.
– Ну и несподручная же эта штуковина, чертов прожектор, –
пожаловался напарник Феррона. – Я его и так, и этак, а он, зараза, все норовит
огреть по спине…
– Терпите, совсем немного осталось, – подбодрил его Мейсон.
– Я уже вижу рельсы ограждения наверху. Ага, вот мы, считай, уже и на месте.
Помочь вам с прожектором?
– Нет, спасибо.
Тяжело дыша и еле передвигая ноги, троица добралась до
самого верха. Дождь продолжал изливаться на дорогу струями, превращавшимися на
асфальте в бурные речки.
– Ладно, парни, – сказал Мейсон, поднимая воротник пальто, –
вы знаете, где меня можно найти. Эвелин Багби будет в ресторане «Горная
корона». Мы сейчас туда поедем.
– Хорошо, поезжайте, – ответил Феррон. – А мы свяжемся по
рации с шерифом и попросим его известить коронера и городскую полицию.
Они разбежались, спеша добраться до своих машин. Мейсон
побежал к тому автомобилю, в котором находились девушки. Наклонился к окошку.
– О боже, шеф! – воскликнула Делла Стрит. – Да вы же
насквозь промокли!
– И едва дышу, – добавил Мейсон. – Уж очень крутой склон. –
Он перевел дыхание, затем произнес: – Сейчас сделаем так: вы обе поедете в
«Горную корону». Я сяду в свою машину и последую за вами. Там, в ресторане,
встретимся.
– Но на вас же нитки сухой нет! Вам нельзя…
– Поезжайте вперед, – повторил Мейсон и побежал к своему
автомобилю. Пробегая мимо машины полицейских, он заметил, что они, включив свет
в салоне, переговаривались с кем-то – вероятно, с шерифом – по рации.
Адвокат рванул дверцу своей машины и плюхнулся за руль.
Колымага Эвелин Багби уже медленно поднималась вверх по дороге.
