– Я скажу, – вздохнул Мейсон, – только вряд ли вам
понравится то, что вы услышите.
– Говорите.
– В машине, валявшейся на дне ущелья, находился труп
мужчины, убитого пулей, угодившей в правый висок. Голову мертвеца прикрывала
наволочка с прорезями для глаз, прихваченная на лбу резинкой.
– Все так, как я рассказывала, – кивнула Эвелин.
Попугай скрипуче захохотал.
– В наволочке была рваная дыра, – продолжал Мейсон, – но в
лаборатории установили, что дыра эта не от пули и что наволочку напялили на
голову пострадавшего уже после того, как в голову ударила пуля.
– Но разве… разве эта пуля, попав в висок, не убила его на
месте?
Мейсон кивнул.
– Вот тебе! – рявкнул попугай.
– Но он же сидел за рулем и управлял машиной, когда я его
увидела, – запротестовала Эвелин Багби.
– Полиции это видится иначе, – пожал плечами Мейсон. – И вот
еще что. Установлена личность погибшего.
– И кто же он такой?
– Его имя, – произнес Мейсон, – точнее, то имя, под которым
его знали в Голливуде, – Стив Меррил. Вы его тоже, несомненно, знали, только
под другим именем – как Стаунтона Вестера Гладдена.
Не сводя глаз с адвоката, Багби резко выпрямилась.
– Вы шутите, мистер Мейсон?
– Злая была бы шутка, если бы я так пошутил, – сказал Мейсон
и многозначительно добавил: – Над вами.
– Ну так это все расставляет по своим местам! – воскликнула
она.
– По каким местам?
– Разве вы не видите? Я разоблачила Меррила – обнаружила,
что он и есть Стаунтон Вестер Гладден. Меррил обокрал меня, и я заявила на него
в полицию. Лишь небесам известно, скольких людей он обманул. Если бы стало
известно, что Меррил и Гладден – один и тот же человек, ему не поздоровилось
бы. Вот он и решил заткнуть мне рот. Позвонил и оставил сообщение: мол, хочет
вернуть мне то, что должен. А сам следил откуда-то, дожидаясь, пока я сяду в
машину и покачу вниз, а затем попытался столкнуть с дороги.
– И вы дважды в него выстрелили, – подсказал Мейсон.
Она кивнула.
– И одна из пуль каким-то образом влетела под наволочку и
вонзилась ему в висок.
– Но если он был в наволочке и это моя пуля у него в голове,
то она не могла туда попасть, не продырявив…
– То-то и оно, – сказал Мейсон. – На этом полиция и
собирается построить версию о том, что произошло хладнокровное, заранее
спланированное убийство: вы убили Меррила и лишь затем напялили наволочку ему
на голову, ну и, естественно, разыграли всю эту комедию с нападением.
– Бедняжка Полли! Бедняжка Полли! – сочувственно отозвался
попугай.
– Но, мистер Мейсон, посудите сами, это же… это же
нелепость, ахинея, которая и яйца выеденного не стоит!
– Вы бы сослужили себе добрую службу, – сказал Мейсон, –
если бы объяснили, каким образом наволочка с вашей подушки оказалась на голове
у Меррила.
– Вот тебе! Вот тебе! – выкрикнул попугай.
– Расскажите мне обо всем этом поподробнее, мистер Мейсон.
Все, что вы знаете и что раскопали полицейские.
– Меррил взял машину напрокат. Он снимал меблированную
квартиру в одном из доходных домов Стернвуда. Жильцы обычно ставят свои машины
на пустыре, который начинается сразу за домом. Машину такой же марки имел также
некий Оскар Лумис. Лумис живет в том же доме. Он поставил свою машину рядом с
машиной Меррила. Без двадцати пять Лумис вышел к месту парковки и обнаружил,
что автомобиля нет. Он тут же заявил о пропаже в полицию. Несколькими минутами
позже на пустыре появился еще один жилец этого дома, Боулз, который надоумил
Лумиса поискать Меррила. Сказал: быть может, он взял машину по ошибке. По
словам Боулза, он видел, как Меррил некоторое время назад уехал в «Шевроле»,
рядом с ним в машине сидела женщина…
– Боулз? – перебила Эвелин. – А ему-то что здесь надо? Ведь
Боулз, насколько я помню, живет в Риверсайде.
– Знаю, – сказал Мейсон. – Я поручил детективам поработать
над этим. Думаю, Меррил организовал кражу драгоценностей Хелен Чейни и Айрин
Кейт, причем, подставив вас, прикарманил наиболее дорогие из них и заодно
расстроил свадьбу. Пока мне не ясно, как он все это провернул, но, похоже, что
у Боулза тоже рыльце в пушку. Боулз утверждает, что не знал Меррила до кражи
драгоценностей и познакомился с ним лишь тогда, когда тот его разыскал, узнав,
что он был свидетелем по этому делу. Я, как юрист, нахожу это весьма
подозрительным. Но, как бы там ни было, Боулз и Меррил стали большими друзьями.
Меррил доверял Боулзу, он рассказал ему и о вас, и о том затруднительном
положении, в котором оказался из-за того, что вы его узнали. Я понимаю, о чем
вы сейчас подумали… Но у Боулза есть алиби. В четыре сорок он встретился с
Лумисом. Затем к ним присоединилась Руби Инвуд, которая тоже живет в том доме.
Вот так, втроем, они и отправились обедать и расстались только после восьми
часов вечера. Эта Руби Инвуд та еще штучка. Она нигде не работает, но снимает
шикарную квартиру, прекрасно одевается и водит дружбу со многими мужчинами. С
недавнего времени разъезжает в новой машине, подаренной ей, по слухам, неким
Лотарио. Боулз, похоже, чист в том, что касается смерти Меррила, но я продолжаю
прорабатывать версию о его соучастии в краже драгоценностей. Теперь что
касается Олдрича. Он не имеет свидетелей, которые могли бы подтвердить его
показания относительно того, где он находился в промежуток времени между
половиной пятого и половиной восьмого. Айрин Кейт, по ее словам, была дома,
ждала моего звонка. Это проверяют мои сыщики. Однако ключом к решению загадки
являетесь все же вы. По радио передали обращение к врачу, оказавшему вам помощь,
– его просят срочно связаться с полицией. Полицейские считают, что кто-то
специально убрал вас из их поля зрения. Обстановка накаляется. Я не могу больше
укрывать вас от полиции.
Эвелин растерянно кивнула.
– Вам придется испытать еще кое-что, – добавил Мейсон.
– Что именно?
– Сесть в камеру предварительного заключения.
– Думаю, я это вынесу, – сказала она. – Я… Мне ведь не
привыкать.
– Есть еще одно… – вздохнул Мейсон.
– Что?
– Дайте языку волю.
– О чем же я должна говорить, мистер Мейсон?
– Обо всем. Я хочу, чтобы вы рассказали репортерам о вашей
нелегкой жизни, о том, как вы лишились тех жалких сбережений, с которыми
надеялись завоевать Голливуд, как вас предал этот самый Стаунтон Вестер
Гладден, он же Меррил.
– Но разве об этом надо говорить? Разве я не укажу тем самым
на мотив преступления? У меня ведь была причина желать смерти Меррила.
