Сержант Холкомб, волнуясь, оттащил Строна в сторону.
Вернувшись, Строн немедленно обратился к судье.
– Ваша Честь, – заявил он, – мы не собираемся скрывать от
вас ни один из известных нам фактов, но и связывать себя сомнительными пулевыми
отверстиями, если нельзя точно указать ни когда эти пули были выпущены, ни кем
это было сделано, не хотим тоже.
– Вот что, – сказал судья, – коль уж речь зашла о
формальностях, мистер Строн, хочу сделать вам замечание относительно действий
мистера Холкомба, взявшего на себя полную ответственность за осмотр места
происшествия на предмет поиска пуль. Найдя пулю в столбе опоры ограждения,
мистер Холкомб тут же прекратил осмотр, посчитав, что полностью справился со
своей задачей. Мне кажется, что осмотр в таких случаях должен проводиться с
большей тщательностью, чтобы следователь мог с чистой совестью сказать: ни
других пуль, ни заметных следов от них в ближайших окрестностях к моменту
окончания первичного осмотра найдено не было.
– Ну да! – хмыкнул Холкомб. – А как я могу помешать, если
кому-то взбредет в голову устроить стрельбище на свежем воздухе?..
– В том-то и дело, сержант, – сухо заметил судья, – если бы
вы отнеслись к осмотру с большей ответственностью, нам не пришлось бы сейчас
гадать, когда здесь появились пули. А теперь давайте раздобудем какую-нибудь
лестницу и посмотрим, что это там на дереве.
– Думаю, лестница найдется в том доме, что за воротами с
белой аркой. Насколько мне известно, там живет художница, которая… А-а, вот и
она.
По тропинке, спускавшейся от дома, к ним медленно
приближалась высокая стройная женщина с седыми волосами, длинным носом и
энергично очерченным, чуть выдвинутым подбородком.
– Что здесь происходит? – поинтересовалась она, когда
подошла ближе.
– Мое почтение, мадам, – с улыбкой произнес судья. – Мы
проводим расследование в связи с тем, что тут приключилось недавно. Я – судья
Киппен…
– Да-да, – улыбнулась женщина в ответ. – А я – Мэри Юнис,
занимаюсь живописью и живу, знаете ли, тут на отшибе, в полном уединении и…
– Миссис Юнис, – судья поспешил возвести плотину перед
нескончаемым потоком слов, – нам надо осмотреть дуб. Видите, вон там, наверху,
царапина на коре. Мы хотим посмотреть, нет ли там пули. У вас не найдется
лестницы?
– Ну конечно, у меня есть лестница, – ответила художница. –
Я с удовольствием одолжу ее вам. И пулю могу дать, если вы пули ищете.
– Что?! – воскликнул пораженный судья Киппен.
– Ну да, – подтвердила женщина. – Это стряслось той ночью,
когда тут был этот переполох. Мне послышалось, что вроде бы звякнуло стекло, но
я не придала этому особого значения. Птицы, знаете ли, бьются иногда об оконные
стекла. Ну вот… И только утром на следующий день я обнаружила в одном из стекол
мансарды маленькую аккуратную дырочку, а в одной из потолочных балок –
вонзившуюся в нее пулю.
– Это случилось в ту самую ночь, когда здесь произошла эта
авария? – спросил судья Киппен.
– Да, судья.
– Когда? В котором часу?
– Э-э… Да уже после того, как стемнело, хотя было еще
довольно рано.
– Вы слышали выстрел? Или выстрелы?
– Нет, не слышала. Завывал ветер, машины гудели. Со временем
к этому, знаете ли, привыкаешь и уже не обращаешь внимания на звуки. Мне ведь
немного надо – чтобы меня не трогали. В таком образе жизни есть своя прелесть –
пробуждается вдохновение, человек углубляется в свое «я», во внутреннее, так
сказать, пространство, и…
– Мадам, – судья прервал художницу, – не окажете ли вы нам
любезность, проводив к своему дому? Мне не терпится взглянуть на эту пулю. Пока
мы будем заниматься ею, вы, сержант Холкомб, – поймал он взглядом сержанта, –
притащите сюда и приставьте к дереву лестницу. Позже мистер Редфилд поднимется
и осмотрит это подозрительное пятно. Он же извлечет пулю, если она там есть. Он
же, я повторяю, сержант. Я не хочу, чтобы этим занимался кто-то иной. Мы готовы
следовать за вами, миссис Юнис, – вновь повернулся он к художнице.
Сбившись в тесную кучку, приехавшие направились по тропинке
к дому художницы. Время от времени окрестности ярко освещались вспышками
репортерских фотоаппаратов.
Во главе процессии чинно вышагивала миссис Юнис. Длинные
стройные ноги несли ее в гору так легко, что казалось – она ступает по ровному
полу. Миссис Юнис провела нечаянных гостей под арку, по крутой подъездной
дорожке мимо гаража, затем по широким ступенькам на веранду и наконец
пригласила в дом, насквозь пропахший красками. Поднялась в мансарду и показала
отверстие в стекле и застрявшую в балке пулю.
Тут уж за дело взялся дождавшийся-таки своего звездного часа
достопочтенный эксперт по баллистике мистер Редфилд.
– Соблюдайте осторожность, – призвал он, – и будьте очень
внимательны. Вот отверстие в оконном стекле, а вот пуля. Через две точки
проводится одна-единственная прямая, и мы, выглянув в отверстие под строго
определенным углом, можем с удовлетворительной точностью установить, откуда
прилетела эта пуля.
Закрепив около пули кончик нитки, Редфилд протянул ее к
отверстию и, примерившись, выглянул в него, прикидывая траекторию.
– Получается? – нетерпеливо спросил судья Киппен.
– Пуля, пробив стекло, застряла в балке. И летела она ярдов
сто пятьдесят.
Строн посмотрел сквозь дыру в стекле, затем перевел взгляд
на пулю.
– Да, похоже. Так могло быть… Но мы, Ваша Честь, не берем на
себя никакой ответственности за эту пулю.
– А я и не требую брать на себя ответственность за какие бы
то ни было пули, – парировал судья. – А вот за некачественное расследование, я
считаю, весь спрос с вас.
– Не стоит всю ответственность взваливать на городскую
полицию, – поморщился Строн. – Поначалу всем казалось, что это территория
округа, потом… что ж, потом подключилась городская полиция и…
– Правосудие, – перебил его судья, – это научно обоснованное
применение общих законов к конкретным случаям на основании оценки совокупности
фактов, предварительно установленных и соответствующим образом представленных
суду. Если эти факты собраны кое-как, правосудие блуждает в потемках. Именно
поэтому случаются несправедливые судебные решения и даже судебные ошибки. Когда
так происходит, люди во всем винят законы. Но законы на самом деле не виноваты.
Вина лежит на тех, кто плохо провел расследование. Поэтому я требую, чтобы вы
свое расследование провели со всей возможной тщательностью. Я возвращаюсь к
себе и возобновлю слушание в три часа пополудни. У вас есть возможность
наверстать упущенное – хотя бы в том, что касается этих не известных нам ранее
обстоятельств.
– Извините, Ваша Честь, – склонил голову Строн. –
Полицейские беседовали с миссис Юнис и спрашивали ее о том, слышала ли она
выстрелы, но миссис Юнис не сказала им тогда ни слова о пуле…
