– Ваша Честь, – запротестовал Бергер, – ведь совершенно
очевидно, чего добивается мистер Мейсон. Зная, что свидетельница не станет
отвечать ни на один вопрос, относящийся к этому оружию, он выдвигает свои
версии – одна абсурднее другой, чтобы перенести суд на страницы бульварных
газет. Это ведь все равно как если бы я спросил у нее: «Мисс Кейт, вы ведь
десятого числа этого месяца наняли судью Киппена для убийства Стивена Меррила и
снабдили его оружием, которое не отличишь от того, что проходит по нашему делу,
не так ли?» Поскольку свидетельница считает, что не может отвечать на вопросы,
касающиеся револьвера, который она имела в своем распоряжении десятого числа,
не подвергая себя некой, вполне определенной опасности, тактика ее не может
быть иной, чем переход в глухую оборону, а защитник хочет заработать на этом
очки, поскольку внешне все будет выглядеть так, что свидетельница то ли не в
состоянии опровергнуть выдвинутые против нее обвинения, то ли боится это
сделать. Защитник славится умением играть на публику, наживая себе капитал на
драматизации хода судебного процесса, в котором он принимает участие. Вот и
сейчас дело, которое на стадии предварительного расследования представлялось
вполне заурядным, повернуто им в целях саморекламы так, чтобы запутать
следствие и суд. По сути, разбирательство уже превратилось в цирк.
– Вы закончили, мистер окружной прокурор? – спросил судья
Киппен. Его глаза все так же, не отрываясь, смотрели на свидетельницу.
– Да, Ваша Честь.
– Ваш протест отклоняется. Свидетель, отвечайте на вопрос.
– Я отказываюсь отвечать, поскольку мой ответ может быть
использован мне во вред.
– Продолжайте, мистер Мейсон.
– У меня нет больше вопросов.
– Я тоже хотел бы задать вопрос, Ваша Честь, – с вызовом
бросил Гамильтон Бергер.
– Задавайте.
– Мисс Кейт, скажите, ведь вы десятого числа этого месяца
или незадолго до этого, вступив в сговор со Стивеном Меррилом с целью убить
президента Соединенных Штатов, передали ему для осуществления сего преступного
акта револьвер, находившийся у вас и внешне схожий с револьверами, проходящими
по этому делу, не так ли?
– Я нахожу вопрос крайне неуместным, мистер обвинитель, –
взорвался судья. – Я считаю, что вы ступаете по самой кромке, за которой – то,
что мы называем неуважением к суду.
– Я лишь пытаюсь доходчиво высказать свое отношение к
вопросам, задаваемым защитником, – возразил прокурор. – Я хочу доказать, что в
нашем случае, когда свидетельница отказывается отвечать на любой из вопросов, в
той или иной мере касающихся оружия, находившегося у нее десятого числа, защитник
может протащить все, что ему заблагорассудится.
– Мне ясна ваша позиция, – сказал судья Киппен. – Я давно
понял, к чему вы клоните, но суд, приняв во внимание поведение свидетельницы,
желает тщательнейшим образом разобраться в его подоплеке. Ваш же вопрос
настолько надуман и абсурден, что не может не раздражать суд.
– Я хотел изложить свои аргументы, – повторил Бергер.
– Вы могли бы сделать это, не роняя достоинства, – процедил
судья.
– Я прошу прощения, – вмешался Мейсон, – но суд в пылу
полемики с обвинителем, похоже, упустил из виду, что свидетельница так и не
ответила на заданный вопрос.
– Свидетельница, конечно же, со мною согласна, – заявил
Бергер. – Не может быть не согласна. Она…
– А вы что, ясновидец? – спросил Мейсон. – Или это по вашему
совету она отказывается отвечать на вопросы?
– Я возражаю, Ваша Честь! – взвился Бергер. – Эти
инсинуации, которыми…
– При данных обстоятельствах такое замечание вполне
оправданно, – одернул его судья. И, обращаясь к адвокату, добавил: – Суд просит
у вас прощения, мистер Мейсон. Свидетелю и в самом деле не дали возможности
ответить на последний вопрос. Мисс Кейт, вы будете отвечать?
– Нет, – сказала Айрин Кейт.
Мейсон усмехнулся.
Бергер, судя по выражению его лица, окончательно пал духом.
– Послушайте, мисс Кейт, – сказал судья, – по-видимому, вы
считаете, что вас со Стивеном Меррилом связывает нечто такое, о чем нам лучше
не знать, – нечто вас компрометирующее. Пусть так. Но ведь есть вопросы, не
столь опасные для вас. Итак, вы давали Стивену Меррилу примерно семь с
половиной тысяч долларов десятого числа этого месяца?
– Я отказываюсь отвечать, поскольку мой ответ может быть
использован мне во вред.
– Мистер Мейсон, – повернулся судья к адвокату, – вы, мне
кажется, догадываетесь, почему свидетельница ведет себя таким образом. Суд уже
отчаялся отыскать сколь-нибудь разумную причину этого.
– Если позволит суд, – любезно откликнулся Мейсон, – я
нахожу ее поведение вполне разумным. Осмелюсь предположить, что свидетельница,
получив компетентный совет весьма квалифицированного адвоката, заняла позицию,
которую невозможно оспорить с формальной точки зрения.
– Ваша Честь, – вновь вскочил на ноги Гамильтон Бергер, –
вот вам опять игра на публику! Защитник всеми способами компрометирует
свидетельницу…
Судья со злостью стукнул молотком по столу.
– Обвинитель, вам следует воздерживаться от каких бы то ни
было комментариев, относящихся к тактике защиты. Если вы можете хоть как-то
объяснить поведение свидетельницы, я готов вас выслушать.
– Очень хорошо, Ваша Честь, – кивнул Бергер. – Я хочу задать
вопрос. Мисс Кейт, вам когда-либо приходилось консультироваться у мистера
Мейсона, адвоката ответчицы, относительно ваших показаний на этом процессе?
– Нет.
– Вы консультировались у мистера Перри Мейсона по каким-либо
другим вопросам? Является ли мистер Мейсон вашим поверенным в каких-либо иных
делах?
– Нет.
Бергер, пытаясь скрыть замешательство, нагнулся к Строну и
тихо спросил его о чем-то. Тот пожал плечами.
– Суд намерен сделать перерыв на тридцать минут, – сказал
судья. – Представителей сторон приглашаю в мой кабинет на совещание. Суд особо
предупреждает каждого из лиц, которые давали или дают свидетельские показания и
в настоящий момент присутствуют в зале, что они должны находиться в его
распоряжении, когда он возобновит работу. Свидетелям не дозволяется ни под
каким предлогом отсутствовать на процессе. Надеюсь, я ясно выразился? – судья
оглядел зал. – Есть среди свидетелей или лиц, вызванных в суд повестками,
кто-нибудь, кто не понял, что он должен вернуться в зал через тридцать минут?
Из зала не донеслось ни звука. Судья повернулся к Айрин
Кейт.
– Вы поняли, что должны вернуться сюда через тридцать минут?
– Да, Ваша Честь.
