– Ваш поверенный говорил что-либо о возможной компенсации за
причиненный вам моральный ущерб?
– Нет. Там, в Риверсайде, полагают, что и так оказали мне
громадную услугу, выпустив на свободу и вернув конфискованные вещи.
Надзирательница просто испепелила меня взглядом, отдавая те несколько долларов,
которые были в моей сумочке.
Мейсон повернулся к Делле.
– Мисс Стрит, позвоните Фрэнку Нили. Это адвокат в
Риверсайде. А вы, мисс Багби, все же присядьте. Это займет несколько минут.
– Благодарю.
Эвелин как бы нехотя уселась в просторное кресло для
клиентов и вперила взгляд в Мейсона. Делла в это время набирала номер телефона.
– Если вы позволите, мистер Мейсон… – осторожно начала
рыжеволосая красотка. – Я бы хотела задать вам один вопрос. Только один.
– Какой же?
– Возможно, вы будете смеяться… И даже выгоните меня из
кабинета…
– Выгоню? – удивился Мейсон. – За что же?
– Видите ли… Я всегда очень спокойно относилась к деньгам.
Есть кое-что, что меня интересует гораздо больше.
– Что же?
– Не смейтесь. Я хочу стать киноактрисой.
Мейсон некоторое время критически смотрел на девушку, потом
медленно покачал головой.
– Хорошее желание. Но не думаете же вы, что я…
– Я все знаю! – воскликнула Эвелин. – Знаю, что добиться
желаемого нелегко. Можете не говорить мне, что даже если я с блеском выдержу
кинопробы, это ничего не решит. В Голливуде – толпы таких соискательниц, как я.
Нужна красивая внешность, нужны связи… И даже тогда шанс у меня мизерный: один
на миллион.
Мейсон, прищурившись, мягко улыбнулся.
– Вы реалистка.
– Мне только и твердят со всех сторон о невозможности
пробиться в звезды. Понадобилось семь лет, прежде чем я снова решилась приехать
в Лос-Анджелес.
Мейсон поднял брови. Делла положила трубку и сказала:
– Извините, шеф, но телефон в Риверсайде занят. Дайте мне
еще две или три минуты.
Мейсон, не отрывая взгляда от посетительницы, лишь кивнул.
– Передайте Герти – пусть она созванивается. Итак, мисс
Багби, почему вам понадобилось семь лет?
Посетительница застенчиво улыбнулась.
– Семь лет назад я была восемнадцатилетней наивной девушкой.
Стройная фигура, широко распахнутые глаза, веснушки…
– Вы и сейчас хороши собой. Вам не дашь больше двадцати.
– Нет, фигура уже не та. Семь лет тяжелого труда… Постоянно
на ногах… Все время ждешь шлепка или щипка… Сами знаете, с официантками не
церемонятся. Вечером ноги и руки гудят от усталости… Я думала, что растеряла
честолюбие, но только что сказанные вами слова вновь зажгли искру надежды…
– Какие слова?
– Вы сказали, что я имею право кое на что.
– Верно. Вы имеете право на компенсацию. Вероятность того,
что вы ее сможете получить, небольшая. Но потребовать некую сумму в возмещение
ущерба стоит.
– Деньги не главное. Лица, замешанные в этой истории,
достаточно известны в Голливуде. Что же касается Хелен Чейни, то она весьма
влиятельная особа.
– Но захочет ли Хелен Чейни помочь вам? – с сомнением сказал
Мейсон.
– Мистер Мейсон, вы позволите мне кое-что сказать по этому
поводу? Как я уже упоминала, в восемнадцать лет я была весьма привлекательной и
решительной девушкой. У меня имелись небольшие деньги, унаследованные после
смерти отца. Моя мать умерла, когда мне было лишь десять лет, отец – когда едва
исполнилось семнадцать. Я приехала в Голливуд и встретила там человека по имени
Гладден. Я была в колоде его карт чем-то вроде джокера. Стаунтон Вестер
Гладден.
– Кто он? Расскажите подробнее.
– Он вторгся в мою жизнь, как ослепительное солнце. Близкий
друг знаменитых или просто известных людей Голливуда, сам актер, создатель
«звезд»… Всех кинобоссов он звал по именам, со всеми знаком, всюду вхож…
– Гладден? Никогда не слышал о таком, – заметил Мейсон.
– Этот человек, – Эвелин горько улыбнулась, – умеющий сразу
и бесповоротно располагать людей к себе, оказался законченным негодяем. Но,
конечно, я даже не догадывалась об этом. Я была всего лишь игрушкой в его
руках. А чем еще я могла быть в восемнадцать лет!
– И что же произошло? – с любопытством спросил Мейсон.
– Я не отнимаю вашего времени? – всполошилась Эвелин.
Мейсон махнул рукой в сторону телефона.
– Я жду звонка, мисс Багби. А ваша история заинтересовала
меня. Помимо всего прочего, как юрист, я должен знать как можно больше о вашем
прошлом, тем более что намереваюсь выбить вам компенсацию. Так что ваша
биография мне весьма кстати.
– Неужели? – улыбнулась Эвелин. – Так вот, Гладден жестоко
обманул меня. Вначале он заявил, что раз у меня нет соответствующей подготовки,
то нет ни малейшего шанса сделать карьеру в Голливуде, а девичьи грезы – слабое
подспорье в этом. Дескать, вначале я должна многому научиться. Сами понимаете,
что я ответила: в Голливуде есть только один человек, который может научить
меня всему, что так необходимо, и этим человеком является Стаунтон Вестер
Гладден. Он согласился и устроил мне трехмесячные курсы на дому. Конечно, Гладден
многое мне показал. Я уже более или менее уверенно могла держать себя в
обществе и овладела некоторыми актерскими приемами. И в этот момент Гладден
скрылся, прихватив мои сбережения. Это было крушение всех надежд. Мне ничего не
оставалось, как устроиться официанткой в захудалый ресторан.
– Вы обращались в полицию?
– Конечно. Я тут же пошла в полицию, но, разумеется, не
могла рассказать там свою историю полностью. Я лишь сообщила, что Гладден
обманом получил право распоряжаться моими деньгами и скрылся с ними. Но как
умело он все это устроил! Вначале он мог пользоваться деньгами лишь с моего
разрешения. Затем сказал, что хочет стать моим постоянным агентом и получать
двадцать процентов от гонораров – когда наступит звездный час Эвелин Багби.
Гладден называл себя моим менеджером, агентом, учителем… Надо было видеть, с
каким жаром он убеждал меня в том, что я обладаю уникальным талантом. И я
верила в это, хотя особенно не обольщалась на свой счет. Надеюсь, нет нужды
говорить вам, мистер Мейсон, чем еще было чревато опекунство Стаунтона Вестера
Гладдена… Впрочем, рядом с ним я научилась разбираться в чувствах и вообще
развилась как женщина. И продолжала неустанно работать над собой, чтобы однажды
завоевать Голливуд. Как-то Гладден сказал мне, что ему в голову пришла
замечательная идея: вступить в качестве акционера в предприятие, которое
создает одна известная кинокомпания. Это позволило бы мне сразу стать весомой
фигурой в Голливуде. Надо ли говорить, что я передала в распоряжение Стаунтона
все свои деньги!.. Ну, а дальнейшее вам ясно, мистер Мейсон.
