– Конечно, всю жизнь на одном месте. Нины Ивановны нет. Есть
Иванова, но она Лена. У нас тут Нин нету, только малышка из первого подъезда.
Скорей всего, молодая мама говорит правду. Я сама большую
часть своей жизни провела в такой же пятиэтажке и великолепно знала не только
всех жильцов, но и то, какой суп они станут есть вечером, придя с работы домой.
Оставалась слабая надежда на то, что Нина Ивановна работает
в салоне с интригующим названием «Счастье русалки».
Я обогнула дом, вошла в парикмахерскую и сразу ощутила
приятную прохладу – в холле вовсю работал кондиционер.
Элегантная дама, сидевшая за столиком, окинула меня
оценивающим взглядом. Скорей всего, ей сразу стало понятно, что моя футболочка
приобретена на Черкизовском рынке, а брюки в ближайшем переходе, но она
безукоризненно вежливо сказала:
– Добрый день. Вы записаны?
– Да, на стрижку к Нине Ивановне.
Администратор удивилась:
– Но у нас нет такого мастера.
– Извините, она маникюрша!
– Вы же сказали, на стрижку.
– Оговорилась.
– Но в салоне нет ни одного человека с таким именем и
отчеством.
Я старательно изобразила замешательство:
– Да? Ей-богу, странно. Вчера звонила.
Дама призадумалась, потом радостно воскликнула:
– В конце улицы есть еще один салон, «Карина», вам,
наверное, туда.
– Да-да, – заулыбалась я, – точно.
Когда я вышла на улицу, женщины с коляской уже не было. Я села
на ее место и призадумалась. Однако странная вырисовывается картина. Сначала я
сталкиваюсь с санитаркой Анной Петровной, а потом выясняется, что такой нет.
Кстати, самозванка несла большую сумку. Интересно, чем был набит саквояж? Явно
не вещами для бедной больной. Может, Анна Петровна – обыкновенная воровка,
которая не растерялась, когда ее застали на месте преступления? Но откуда у
тетки ключи от квартиры? И потом, она привела меня в больницу, значит, знала,
что Вика находится в клинике. Еще более странным выглядит тот факт, что Вику в
больницу сопровождала несуществующая соседка. Может, доктор Семен Михайлович
ошибся? Вероятно, женщина представилась подругой или коллегой по работе.
Ясно одно: письмо передавать некому. Отравилась грибами!
Надо же быть такой идиоткой: купить жарким летним вечером самодельные консервы.
Ей-богу, у некоторых людей просто нет головы! Банки наверняка весь день
жарились на солнышке, представляю, что завелось в маринаде! Ладно, пора ехать в
издательство.
Я встала и собралась уже идти к метро, но тут сообразила,
что в руках нет сумочки. В полной растерянности я посмотрела на свои руки и
понеслась назад, в подъезд, где жила несчастная Вика Виноградова. Скорей всего,
я обронила сумку там.
Абсолютно не надеясь на то, что ридикюль поджидает меня, я
вбежала на лестничную площадку и увидела свою сумочку, валяющуюся возле
квартиры Вики. Самое интересное, что внутри все оказалось в целости и
сохранности: деньги и мелочь не тронул никто. Либо тут жили суперчестные люди,
либо просто никто не заметил сумку.
– Что вы тут топчетесь? – раздался голос слева. Я повернула
голову. В приоткрытом дверном проеме стояла довольно полная дама в цветастом
фартуке со скалкой в руках. Мне стало смешно: ну отчего женщины считают
обструганную деревяшку грозным оружием?
– Простите, пожалуйста, если напугала, – улыбнулась я, – но
вот пришла к Вике, договорились о встрече, звоню, звоню, никто не открывает.
– Ой, мамочка! – всплеснула руками женщина. – Вы не знаете?
– Что? – на всякий случай спросила я.
– Ну бабы! – раздалось справа, и на лестницу высунулся
дядька в грязной майке. – Устроили, блин, базар! Орете, чисто пингвины!
Промежду прочим, я с ночи пришел, отдохнуть хочу!
– Тебе бы, Вовка, только спать да жрать, – возмутилась
соседка, – беда-то какая!
– Чево случилося? – зевнул мужик. – Кот у тебя сдох? Так
давно ему пора, старый совсем.
– Типун тебе на язык, – обозлилась соседка, – здоровехонек
Кузя, как никогда. Вика умерла, Виноградова.
Мужик, сосредоточенно чесавший свою грудь, разинул рот.
– Врешь! Я ее вчера утром видел, веселая такая шла.
– Вот и нет! Ночью померла.
– Откуда знаешь?
– Так подруга ее рассказала! Так плакала, убивалась, еле
квартиру открыла.
– Какая подруга? – насторожилась я.
– Давай, Валька, рассказывай, – забубнил Володя.
– Я человек бдительный, – подбоченилась Валентина, – не то
что некоторые, за порядком слежу.
– Да знаем мы, – отмахнулся Володя, – целый день у глазка
сидишь! Дело говори.
– А ты слушай! – окрысилась Валентина. – Утром гляжу, совсем
рано, баба дверь Викину открывает, ну я и спросила ее: чего надо? Женщина, с
трудом сдерживая рыдания, пояснила:
«Вика умерла. Купила у метро грибов, поела и отравилась. Я
ее подруга, за вещами приехала, из больницы!»
Валентина просто обомлела от такой новости.
– Вот оно как бывает, – качала она сейчас головой, – только
что была – и уже померла, все под богом ходим!
– Бог тут ни при чем, – вздохнул Володя, – дурой не надо
быть. У нас в деревне тоже родственница отравилась. Сама грибочки закатала, для
себя делала – и ау! Мы с женой теперь только варенье варим!
– А как звали подругу? – тихо спросила я.
– Аней представилась, – ответила Валентина.
– Вы ее раньше видели? Валя покачала головой:
– Не-а, в первый раз встретились. Вот как бывает! В один час
померла!
– У меня племяш водки купил в ларьке и тоже спустя полсуток
отъехал, – зевнул Володя.
– Тебе бы только про ханку и говорить, – обозлилась
Валентина.
– А делать-то че? Под дверью сидеть, как ты? – парировал
Володя.
– Дурак!
– Сама дура!!!
Спокойный разговор стихийно перерос в скандал. Не дожидаясь,
пока милые соседи вцепятся друг другу в волосы, я ушла.
