– Порядок, – еле переводя дух, ответила я, – значит, так –
Вяльцевский проезд, дом четыре, трансформаторная будка. Костя взял небольшую
черную коробочку.
– Михей, внимание, сначала адрес…
Вяльцевский проезд спал. В доме номер четыре, девятиэтажной
блочной башне, горело всего два окна. Тишина стояла потрясающая. Собачники уже
отгуляли со своими питомцами, не было видно и подростков. Наверное, всех
измучила жара и сейчас люди отдыхали от зноя.
Костя припарковался и сказал:
– Так, уезжаю, а ты действуешь по плану. Эх, жаль!
– Что случилось? – спросила я, прижимая к себе сумку.
– Да сериал сегодня начинается по телику по книгам
Смоляковой, – мрачно сообщил парень, – поглядеть хотел, круто пишет, хоть и
баба.
Я выскочила из «Жигулей» и так стукнула дверцей, что эхо
прокатилось по двору. Ей-богу, эта Смолякова везде, теперь еще и телесериал.
Ладно, вот напишу новую книгу, и посмотрим!
На двери трансформаторной будки висел замок. Я дернула за
ручку, дверь мигом открылась. В лицо пахнуло затхлым воздухом. Воняло ужасно –
очевидно, бомжи использовали будку вместо туалета.
– Есть тут кто? – крикнула я.
– Не ори, – донеслось из темноты, – принесла?
– Да.
Вспыхнул узкий луч фонарика.
– Иди сюда.
Спотыкаясь о битые кирпичи и доски, я, стараясь не дышать,
побрела на зов. Перед глазами возникла ухмыляющаяся Джуманджи.
– Показывай!
– Вот, – протянула я сумку.
Джуманджи посветила внутрь и схватила торбу.
– Лады, считай, мы тебя простили. А теперь отдохни тут
чуток.
Я не успела ничего сказать, потому что в лицо ударила едкая
струя. Глаза мигом наполнились слезами, в носу защипало, изо рта потекли слюни.
На какое-то мгновение я ослепла, онемела и перестала дышать, но уже через
секунду воздух, словно острый нож, ворвался в легкие. Никогда он не казался мне
таким упоительным.
Слезы, сопли и слюни продолжали течь по лицу. Я стояла,
вытянув вперед руки, напряженно вслушиваясь в то, что творится снаружи, но на
улице стояла все та же сонная тишина. Неужели люди Николая упустили Джуманджи?
– Эй, Виола, жива? – донесся от двери абсолютно спокойный
голос Кости.
– Да, – прохрипела я, – вроде да.
– Иди сюда.
– Не могу.
Послышался хруст. Это Костины сто килограммов дробили битый
кирпич и стекла. В лицо ударил свет фонаря.
– Она в тебя из баллончика пульнула, – без всякого удивления
констатировал парень, – вот падла. Не боись, ща нос задышит. Сопли-то утри.
Я рукавом блузки размазывала по лицу слезы. Константин
укоризненно вздохнул, вынул из кармана рубашки белый носовой платок, пахнущий
дорогим одеколоном, и сунул мне в руки.
– Вы, бабы, только изображаете из себя невесть что, –
констатировал он, – а платков-то никогда не носите! Двигай на улицу, легче
станет, а то смердит здесь, без баллончика скореживает!
Я выползла на улицу.
– Где Джуманджи?
– Так увезли.
– Вы ее поймали?
– А то, мигом.
– И где она?
– Николай Петрович ею займется. Пошли.
– Куда?
– Ведено тебя домой отвезти.
– Но мне хочется знать…
– Я человек маленький, – вздохнула стокилограммовая туша, –
приказано доставить до квартиры.
– Но…
Костя посмотрел на меня исподлобья:
– Сама пойдешь или отнести?
– Но…
Парень легко подхватил меня одной рукой и сунул в «Жигули».
– Завтра с Николаем Петровичем побазаришь. Вот бабы! Сказано
домой – значит, домой!
Страшно усталая, злая, бесконечно чихающая, в измазанных
невесть чем брюках, я вошла в прихожую и, тихо радуясь, что в доме стоит
тишина, прокралась на кухню. Так, Олег, кажется, спит, сейчас ко мне никто с
расспросами не пристанет, а утром всем будет некогда… Где же бутылка с
минеральной водой, в горле просто пересохло.
Но не успела рука открутить пробку, как вспыхнул свет и
ледяной голос произнес:
– Добрый вечер. Виола!
От неожиданности я уронила пластиковую бутылку с боржоми и
обозлилась.
– Олег! Как ты меня напугал! Подкрался и рявкнул!
– Где ты была? – хмурился муж, мрачно разглядывая меня.
– Э.., по делам издательства…
– До трех утра?
– Как? Уже три? – фальшиво удивилась я. Олег ткнул пальцем в
часы.
– Представь себе. Кстати, твой прежний имидж понравился мне
намного больше, чем сегодняшний. Брючки из блестящей материи, топик, дурацкие
украшения и боевая раскраска лучше, чем грязные ноги, рваная блузка и
заплаканное лицо. Отчего у тебя глаза, словно у кролика, больного
конъюнктивитом?
– Ну.., понимаешь.., как бы объяснить…
– Словами, – сказал Олег и сел на табуретку, – просто
словами. Отчего морда красная? Почему выглядишь так, будто ползала по стройке
на коленях?
– Э.., вечеринка посвящалась строителям…
– Да?
– Ага. А еще у меня началась аллергия.
– На что?
– Ну…э…
– Не старайся, думаю, на меня.
– Прекрати нести чушь, – вскипела я.
Олег взял с подоконника газету и протянул мне.
– Было очень интересно прочитать это.
Я уставилась на разворот. "Московские тайны Арины
Виоловой. Совсем недавно на литературном небосклоне ярко загорелась новая
звездочка. Арина Виолова. Наш корреспондент встретился с писательницей и задал
ей пару вопросов.
– Мы о вас ничего не знаем…
– Так мне и говорить не о чем. Живу одна, не имею ни мужа,
ни родителей, ни детей. Я кошка, которая гуляет сама по себе.
