Шпион, троцкист, оппортунист на правый бок склоняется,
Но перед ним стоит чекист, он с ними расправляется.
Врага отправит на курорт в холодный, зимний край,
А кой-кого, а кой-кого отправит прямо в рай.
Жаль, в памяти не сохранилось имя автора опуса. Вполне
вероятно, что он, если еще жив, радеет сейчас за демократию.
Сопя от негодования, я принялась читать текст,
сопровождавший снимок. "Майор Олег Куприн приоткрыл завесу над тайнами
писательницы Арины Виоловой. Оказывается, милая женщина, трогательно краснеющая
при виде направленного на нее объектива, не так уж и наивна. Майор отказался
дать комментарии по этому поводу, но мы обещаем вам, что обязательно соединимся
с писательницей и зададим ей вопросы:
«Арина, вы убили любовника? Украли кошелек? А может,
торговали наркотиками?» И еще, нашего корреспондента терзают смутные
подозрения: если, как утверждают в пресс-службе издательства «Марко», Виолова
лишь недавно прибыла из Африки, то как же она успела побывать за колючей
проволокой? Может, «Африка» – это просто поэтическое название места, адрес
которого выглядит как-нибудь так: ИТК № 1247/3? Или сизо № 2? И уж простите,
милые читатели, но хмурому майору Куприну я верю больше, чем улыбчивым
обманщикам из рекламной службы «Марко».
Я села на скамейку и попыталась справиться с подступающей
злобой. Интересно, какой тираж у этого пасквильного листка? Одна радость: на
снимке я запечатлена в таком виде, что и отец родной не узнает…
Не успела в голове оформиться последняя мысль, как напротив
лавки остановилась стайка подростков и уставилась на меня широко раскрытыми
глазами. Я было подумала, что случайно потерла глаза и теперь сижу, украшенная
размазанной тушью. Потянулась к сумочке, но зеркальце достать не успела, потому
что одна из тинейджерок, худенькая девочка в рваных джинсах, неожиданно
воскликнула:
– Ой! Вы ведь эта писательница! Арина Виолова!
– Как вы узнали? – пробормотала я, вжимаясь в твердую
спинку.
– Так тут ваша фотка, – потрясла газетой «Сплетник» другая
девица, лицо которой напоминало по окраске абстрактное полотно:
сине-красно-зелено-желто-белое.
– Да? – удивилась я. – Вроде я на себя там не похожа.
– Это вы зря, – «успокоила» меня девочка в джинсах. – Мы сразу
сообразили, кого видим. А за что вы сидели?
– Э.., э.., не могу сказать.
– Ну, пожалуйста, дико интересно!
– Ну.., это не правда! Никогда не имела дела с
правоохранительными органами, то есть хочу сказать, никогда не находилась под
следствием.
– Пошли, Ксюха, – со вздохом потянула подругу за рукав
размалеванная девочка, – разве ж она правду расскажет!
Не успела стайка щебечущих подростков исчезнуть за
поворотом, как я схватила мобильный, набрала номер и, услыхав глухое «да»,
проорала:
– Через час, в пирожковой, возле твоей работы! Не вздумай
опоздать или не прийти!
– Но… – забормотал удивленный Олег, но я уже отсоединилась и
скачками понеслась к метро.
Очевидно, Куприн настолько был удивлен моим тоном, что в
виде исключения не заставил себя ждать. Обычно, если мы договариваемся о
встрече где-нибудь в городе, мне приходится топтаться по полчаса, прежде чем
увижу потного, всклокоченного мужа, который наконец-то явился на свидание. И
если вы думаете, что первая фраза, которую он произносит, звучит так: «Прости,
дорогая, я, как всегда, не рассчитал времени и заставил тебя плясать на
морозе», то глубоко ошибаетесь.
С самым недовольным видом Олег заявляет: «Очень трудно
прервать служебные дела из-за идиотского похода в магазин!»
При этом учтите, что мы собираемся покупать ему брюки, а в
субботу или в воскресенье муженек тоже работает.
– Ты заболела? – с выражением неподдельной заботы на лице
поинтересовался Олег и откусил полпирожка.
Я уставилась на оставшийся в его руках остаток с непонятной
желтой начинкой, и меня мигом хватил «родимчик».
– Имей в виду! Завтра же я развожусь, а после подаю на тебя
в суд!!!
Куприн выронил кусок печива и забубнил:
– Вилка, ну ты че? Белены объелась? И вообще, что случилось?
Но у меня от негодования закончились слова, а те, которые
остались, как-то не принято произносить вслух в тесно набитой людьми
забегаловке, да и дети тут есть!
– Ну что я сделал? – недоумевал Олег. Потом вдруг его лицо
разгладилось, и он хлопнул себя по лбу.
– Прости, я кретин!
– Вспомнил! – прошипела я.
– Извини, дорогая, как только я мог забыть! Сегодня же куплю
подарок, а может, хочешь пойти в ресторан? – тряс хвостом супруг.
– Какой подарок? – изумилась я.
– Ну ладно, – заулыбался Олег, – у нас же вчера была
годовщина свадьбы. То-то ты весь вечер дулась! Да, я кретин…
У меня просто потемнело в глазах. Кое-как собрав в кучу
остатки самообладания, я протянула:
– Тот недобрый день, когда меня никто не остановил от похода
в загс, был второго сентября. Сейчас на дворе июнь, а случилось вчера совсем
иное, читай!
Олег взял «Сплетник» и через пару секунд растерянно спросил:
– Я сказал такое?
– Да.
– Но я просто пошутил. Глупо, конечно, вышло.
– Глупее не бывает, – я шмыгнула носом, – просто сорвал мне
рекламную кампанию. Теперь издательство не захочет печатать мои книги. Федор
конкретно сказал: станешь слушаться – все будет в шоколаде. А нет, так и иди на
фиг!
– Но, Вилка, – попытался утихомирить меня муж, – успокойся!
Во-первых, всем вокруг абсолютно понятно, что это просто шутка, хорошо,
идиотская, но шутка. Во-вторых, тебя же невозможно узнать на фото, в-третьих,
можешь оттащить свои идиотские книжонки в другое издательство. Вон их сколько,
словно грибы после дождя растут.
Я пыталась справиться с подступающими рыданиями, но тут одна
из бабенок, быстро поедавших пирожки, обернулась и с криком: «Bay» – кинулась
ко мне. В руках она сжимала «Сплетник»!
– Это же вы! – заорала она, тыча мне под нос злополучное
издание. – Ну скажите! Вы?!
Пришлось кивнуть. Баба развернулась и, перекрывая мерный гул
голосов, завопила на весь зал:
