Родом Феоктистов из глухой сибирской деревеньки. Воспитывала
его бабка, деревенская лекарка. Старушка владела эксклюзивной методикой,
которую получила от своей матери. В особом овраге, под чтение специальных
заговоров и колдовские песни, в определенный день, в полночь выкапывалась
глина. Потом с соответствующими обрядами лепились кирпичи, обжигались в
священной печке – и инструмент был готов. Нагрев или охладив кирпич, бабушка
Сергея могла, приложив его к больному месту, вылечить любую хворь. Проходили грыжи,
запоры, бронхиты, рассасывались опухоли, пропадали аллергия, косоглазие и
бесплодие.
Старушка передала тайные знания внуку и скончалась. Сергей
стал врачевать и достиг намного более впечатляющих результатов, чем бабушка. К
нему ехали со всей Сибири, почитали за святого. Денег за свою работу Феоктистов
не брал.
Но затем в его родной деревеньке стряслась огромная беда.
Приключилась великая сушь, а потом пожар. От непогашенного окурка сначала
вспыхнул стог сена, а потом пламя резво поскакало по улицам, живо уничтожая
небогатые домишки селян с немудреным скарбом и живностью. Меньше чем за полчаса
деревенька превратилась в пепелище. Поднялись стон и плач. Обездоленные люди
обнимали детей…
И тогда Сергей решил помочь землякам. Он отправился в
Москву, где быстро стал модным доктором, а все заработанные деньги…
– Эй, погоди, – остановила я Нюсю, – ты же только что
говорила, что он лечит людей бесплатно.
– Это было в деревне, – пояснила Юдина. – Сергей
бескорыстен, словно монах, но сейчас он находится тут, чтобы набрать
погорельцам на дома, и, естественно, берет гонорар.
– А сколько?
– Четыреста долларов час.
– И давно он практикует в Москве?
– Третий год, – сообщила Нюся.
В моей душе закопошилось легкое недоверие. Несколько лет в
Москве при ставке в четыре сотни за сеанс, и до сих пор не сумел собрать нужную
сумму?
– Где же он кирпичи берет?
– Два раза в год ездит в свой заветный овраг, – объяснила
Нюся.
– Но у меня ничего не болит, – я попыталась
посопротивляться.
– И что? – рассердилась Нюся.
– Зачем он мне? Да и четырехсот долларов у меня нет!
– Арина!!!
– Что?
– Имей в виду: в тусовке не принято говорить вслух о
бедности и о деньгах вообще! Сейчас никто не будет заниматься медицинскими
процедурами. Мы идем на открытие центра. Там журналюги, телекамеры, фуршет,
благотворительная лотерея… Ферштейн?
– В целом да, – кивнула я.
– Очень хорошо, – подвела итог Нюся и глянула на часы, –
прекрасно, мы опоздали на полчаса.
– Что же тут хорошего? – засуетилась я. – Извини бога ради,
я ведь очень торопилась…
– Точно по часам обязаны являться журналисты, – пояснила
Нюся, вылезая из «Мерседеса», – а нам не грех слегка припоздниться. Понимаешь,
когда идет плотная толпа гостей, светские репортеры снимают не всех, а лишь
тех, кто как-то выделяется. Ну пришел с голой жопой, из которой торчит роза. А
вот если опаздываешь, внимание прессы гарантировано.
С этими словами она впихнула меня в полутемное помещение, в
котором сновало дикое количество народа. Гремела музыка, и я на секунду оглохла
и задохнулась – от толпы одуряюще несло французским парфюмом. Юдина хозяйским
жестом ухватила за плечо вертлявого парня в сиреневой распашонке.
– Костик!
– Нюсенька, – кинулся целоваться с ней парнишка, – а кто это
с тобой?
– Костя! – Нюся кокетливо погрозила ему пальчиком, на
котором сверкал крупный бриллиант. – Только не делай вид, что не узнал мою
лучшую подругу, наимоднейшую писательницу Арину Виолову!
– Тебя не обманешь, – захихикал Костя, – конечно,
моментально понял, что вижу Арину. Ах, обожаю ваши книги. Ну скажите мне по
секрету, вы и впрямь сидели или это пиар?
На секунду я растерялась, на губах появилась глупая улыбка,
но Нюся мигом пнула меня под зад и ответила:
– Конечно, Арина полжизни провела по зонам. Десять лет за
грабеж, двадцать за изнасилование, тридцать ей впаяли за убийство парочки
журналистов и одного дурака – ведущего тусовок.
Константин закатился икающим смехом, потом вытащил откуда-то
микрофон и заорал – К нам пришли две лучшие писательницы Москвы! Скорей
встречайте: Нюся Юдина и Арина Виолова, музыка – туш!
Но из динамиков почему-то полилось «Хэппи берздей»,
очевидно, ди-джей перепутал диски. На нас мигом налетела стая журналистов. Нюся
принялась вертеть меня в разные стороны, изредка шипя:
– Улыбайся, упри руку к бок, отставь ногу… Наконец в зал
вошла еще какая-то известная личность, и объективы перенацелились на нее. Я
прислонилась к стене.
– Устала? – хмыкнула Нюся.
– Есть немного.
– Да уж, тусоваться нелегко, – согласилась она, – но
альтернативы-то нет. Вон видишь, там, у стола со жрачкой, девчонка в зеленых
шортах? Эта из газеты «Круглый телевизор». Завтра утром у них появится фото, а
внизу будет строчка: «Читать Арину Виолову не только интересно, но и модно».
Вечером все ненормальные идиоты, считающие «Круглый телевизор» своим поводырем
по жизни, ринутся к лоткам и в книжные магазины. Популярность легко не
достигается.
– А вот есть такой писатель, Шульгин, – вяло возразила я, –
очень хорошие детективы пишет, так о нем ничего не пишут. Просто сообщают:
Шульгин интервью не дает.
– Это пиар наоборот, – отмахнулась Нюся, – небось запускает
дезинформации о себе. Одни пишут: у Шульгина – девять жен, другие – супруга всю
жизнь одна… Он к себе интерес таким образом подогревает.
– Возьмите билетик, – прочирикала хорошенькая длинноногая
девчонка с подносом в руках.
Нюся швырнула ей сто рублей и вытащила из груды свернутых
бумажек одну трубочку. Я повторила ее действия и спросила:
– Это что?
– Лотерея, пошли перекусим.
– Только не суши! Нюся усмехнулась:
– Деваться тебе некуда! Но у Сергея, на счастье, такого не
будет, он пропагандирует возврат к природе.
