Следующие полчаса я пыталась прожевать сырые капустные
листья, облитые кефиром, ростки сои и непонятные комки коричневого цвета,
погребенные под какими-то фиолетовыми то ли тряпками, то ли листами бумаги. На
угощение было противно смотреть. Но все остальные бодро опустошали тарелки, мне
не хотелось выглядеть белой вороной. Потом я заметила, как один мужик,
облаченный в ярко-красные брюки, быстренько скидывает «деликатесы» в урну, и
страшно обрадовалась. Значит, они все просто притворяются!
– А теперь внимание, – заорал Костик, – в лотерее победил
номер тридцать шесть. Прошу счастливого обладателя сюда! Нюся раскатала бумажку
и вполне искренне огорчилась:
– Сорок восемь! Никогда ничего не выигрываю! А у тебя какой?
– Тридцать шестой…
– Bay! Костик! Выиграла Арина! – перекрывая гул толпы,
зычным голосом завопила Нюся.
Меня вытащили в центр зала, в круг безжалостно яркого света.
– Ариночка, – кривлялся Костя, – сейчас наш обожаемый, всеми
любимый, гениальный доктор Сережа сам вручит вам подарок. Bay! Какой у него для
вас сюрприз!
Передо мной появился мужчина, меньше всего походящий на
аскетичного монаха, собирающего деньги для своих односельчан-погорельцев. Уж
скорей он напоминал одного из служителей церкви, высмеянного в свое время в
«Декамероне» Боккаччо. Помните, там все те, кто носил сутаны, обожали вкусно
поесть, сладко выпить и не пропускали мимо ни одной юбки.
У Сергея было круглое румяное лицо и рыхлое тело человека,
не отказывающего себе в лишней бутылочке пива. На толстой шее болталась золотая
цепочка, запястье украшали дорогие часы. Весь вид довольно молодого парня
говорил о стабильном финансовом положении, отличном питании и полнейшем
душевном благополучии.
– Мы собрали сегодня вполне приличную сумму, – зарокотал он
густым басом, – которую я незамедлительно передам в фонд борьбы со СПИДом. В
качестве же главного приза предлагаю вам удивительную процедуру: бесплатное
омоложение лица на десять лет. Попрошу ассистентов принести все необходимое.
Две девицы модельной внешности мигом притащили эмалированный
лоток, накрытый стерильной салфеточкой. Жестом фокусника Сергей сдернул с него
марлю. Я увидела осколки кирпича и испугалась: а ну как меня сейчас заставят
это съесть? Хищно улыбаясь, Сергей поднял лоток над головой.
– Сама процедура, уж извините, будет проходить за закрытой
дверью. Арина, пойдемте. Я решила спасаться бегством.
– Э.., спасибо, но вроде как я пока сама по себе неплохо
выгляжу. Может, подыскать другую кандидатуру?
Но тут Нюся ущипнула меня за спину и велела:
– Топай живо! Пиар станет только гуще!
Ощущая себя овцой, которую тащат к жертвенному камню, я
двинулась за кирпичетерапевтом, проклиная тот момент, когда в голове появилось
неразумное желание стать знаменитой.
Меня завели в комнату, где две улыбающиеся
девочки-ассистентки, одетые в неприлично короткие и обтягивающие халатики,
уложили меня на кушетку. Затем появился Сергей и принялся шаманить. Сначала он
зажег свечку и перекрестил лоток с битым кирпичом. Потом приступил к чтению
молитвы, следом добыл из кармана пузырек синего стекла и начал капать на
оранжевые обломки.
– Это удивительная сыворотка, – пояснил он, затыкая горлышко
пробкой. – Досталась от бабушки.
Я с подозрением покосилась на тару. Не так давно мы с
Томочкой отправились в «ИКЕА», где провели чудесный день, лазая по полкам и шаря
в корзинках. Купили кучу отличных и копеечных вещичек. Так вот, в отделе
кухонной утвари было полно таких синих стеклянных емкостей самого разного
размера, начиная от крошечных и заканчивая трехлитровыми бутылями. Скорее
всего, Сергей купил «бабушкин пузырек» там. Хотя, может, он имеет в виду, что
ему достался от старушки рецепт зелья? Нюся говорила, будто знахарь практикует
в столице уже четыре года, за этот срок крохотулечный флакончик должен был бы
десять раз опустошиться.
Словно подслушав мои мысли, Сергей сладко улыбнулся и
протянул:
– Я использую иммуноускоритель в крайне редких случаях, это
чрезвычайно сильное и очень дорогое средство, но для вас, Ариночка, готов на
все. Начнем, пожалуй!
На лицо мне настелили салфетку с прорезями для носа, глаз и
рта, на нее навалили куски кирпичей, а возле стола зажгли лампу. Я мигом
вспомнила про несчастную Дюшу и попросила:
– Только сяо-мяо не нажимайте.
– Что вы имеете в виду? – удивился Сергей.
– Мне не нравится, когда в тело втыкают иголки.
– Дорогая моя! – возмутился Сергей. – Вы, очевидно,
столкнулись в свое время с одним из шарлатанов, которые, выдавая себя за
эксклюзивных китайских врачей, используют точечное воздействие. Ужасно! Больше
к ним ни ногой! Поймите, что узкоглазым здорово – нам смерть. Лечиться следует
так, как это делали наши предки, никаких новшеств. Вот кирпичи – исконно
русское лекарство, ими издавна пользовались в деревнях. Ваша генетика помнит об
этом, и организм благодарно откликается на родные методы.
Я хотела было напомнить этому идиоту про антибиотики,
массово появившиеся лишь во второй половине двадцатого века, про витамины, о
пользе которых никогда не слышали деды, но не стала. Еще меня так и подмывало
сказать, что я не знаю деталей своей родословной, может, там, в толще веков, и
затесался какой-нибудь китаец…
– А теперь, солнышко, наслаждайтесь покоем, – велел Сергей
и, подозвав медсестричек, больше похожих на стриптизерш, скрылся за дверью.
Я осталась одна, проклиная себя за слабохарактерность.
Следовало еще там, в зале, заявить, закатив глаза:
– Ах нет, у меня аллергия на глину оранжевого цвета. Но
правильные мысли, как правило, посещают меня спустя сутки после произошедшего
события. И вот поэтому я лежу сейчас на кушетке, в душной комнате, с лицом,
засыпанным битым кирпичом, да еще над головой жарит лампа. И не хочется мне
становиться на десять лет моложе. Ну отчего я постоянно попадаю в такие
идиотские ситуации?
Лицо жгло, к тому же нестерпимо зачесалась левая пятка, но
сесть я побоялась. Стоит только поднять верхнюю часть тела, как осколки
кирпичей ссыплются на пол. Наконец появился «врач», снял с меня маску, протер
лицо ватой, смоченной в какой-то жидкости, добытой из другого, на этот раз
желтого, флакона, и с восхищением воскликнул:
– Какой потрясающий эффект!
– Удивительно! – хором заголосили медсестры. – Просто нет
слов.
