Книга Надпись, страница 69. Автор книги Александр Проханов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Надпись»

Cтраница 69

Среди моряков экипажа, обремененных круглосуточной бесконечной работой - прокладывают маршруты на карте, слушают дно океана, регулируют обороты винтов, выпекают хлеб, драят до блеска поручни и ручки кают, заглядывают в душную глубину контейнеров, где притаились ракеты, - среди трудолюбивых, понятных мне моряков, опекающих мое огромное тело, присутствует человек, загадочный для меня и неясный. Писатель, командированный на флот, чтобы принять участие в стрельбах и потом описать учебное сражение на море. Поведать людям, не знавшим никогда океан, как корабли и подводные лодки проведут скоротечный ядерный бой, уничтожая авианосец противника. Я наблюдаю писателя, который не захвачен корабельной работой и существует отдельно. Созерцает сияющие туманы моря. Обходит стороной матросов, драящих палубу. Ненадолго заглянет в командирскую рубку, прислушиваясь к незнакомым командам. Выйдет на мостик сигнальщика и стоит, обдуваемый ветром, рядом с железной стенкой, на которой красной краской начертаны контуры вражеских кораблей, самолетов. Или же бродит по моим нескончаемым железным коридорам, останавливаясь перед стальными дверями, словно за ними притаилось его будущее, не решаясь войти. И я, обладающий даром провидения, играю с ним в странные игры.

Вот он толкает железную дверь, полагая, что за ней разместились акустики, слушают в наушники море, следят за млечным, бегущим по экрану лучом. Но вместо этого на него вдруг пахнет сладким дымом афганских предгорий, он идет вдоль глинобитной стены, над которой виднеется дерево с красным урюком, свисает плетеная клетка и скачет лазурная птичка, пыль кишлака набита множеством овечьих копыт, с ребристым отпечатком прокатившего танка, и он шагает в своем, еще не случившемся будущем.

Или входит в дверь, за которой ожидает увидеть асбестовый кожух турбины, стеклянный блеск циферблатов, сияющий маслом металл. Но нога его погружается в зеленую жаркую жижу никарагуанских болот, в лицо ударяет душная ядовитая прель, качаются желтые водяные цветы, и хлюпающий впереди изнуренный солдат несет на плече избитый ствол миномета.

Эти видения пугают его. Он объясняет их галлюцинациями, вызванными обилием железа, действием электрических и магнитных полей, непрерывными вибрациями, бегущими по моему огромному телу. Писатель уходит в каюту и долго лежит, не понимая, кто присылает ему из будущего эти цветные слайды. Не знает, что это я, обладающий даром провидения, затеял с ним странную, увлекательную для меня игру.

Вот он стоит перед дверью, за которой в стальной квашне восходит тесто, дышит хлебная печь, матросы вытягивают из раскаленного зева горбатые смуглые буханки. Переступив железный порог, вдруг очутился на московской улице, где ревут свирепые толпы, топчут сорванный красный флаг, сбивают с помпезного фасада золоченую надпись. Отколотые буквы со звоном падают на заплеванный асфальт.

Входит в кают-компанию, где длинный, накрытый к обеду стол, картина с изображением Цусимской битвы. Но оказывается среди колючего мусора нелепой, рыхлой баррикады, по мокрому асфальту бежит бородач в казачьей папахе, с лампасами. Подстреленный невидимым снайпером, начинает падать, хватая руками воздух.

Ладонями своих ажурных антенн, изгибами стального огромного корпуса я вычерпываю из будущего отдельные видения и образы. Прикладываю их к векам писателя, как переводные картинки, и он воспринимает их, как сны наяву, как странные миражи, как особенности своей творческой незаурядной натуры.

Однажды, когда он переступил порог орудийной башни, ему, вместо винтовой, подымавшейся к орудию лестницы, открылось пространство церкви, тихое свечение лампад. В цветах, окруженный смиренной родней, стоит гроб, и в нем остроносый, с запавшими губами старик - он, писатель, на лице которого - облегчение от завершенной неразгаданной жизни.

Этот странный человек принял мою игру. Бродит по моим железным лабиринтам, как по лабиринтам своей будущей судьбы…

Входим в квадрат полигона. Адмирал наклонился над картой, сверяет направление ударов. Весь экипаж - на местах. Мой громадный короб мощно дрожит от рева турбин, от яростного полыхания топки. Страстно трепещет каждой стальной заклепкой, драгоценной клеммой прибора. Время утратило ленивый размытый ход, превратилось в заостренный вектор, нацелено в слепящую точку. Эта точка - смысл моего бытия, вершина моего назначения, ради которого сотворил меня Бог. Руками людей, построивших мое грозное тело, совершат свою работу. Я - божий ковчег, и имя мое - «Кара Господня».

Море туманное, в холодном металлическом блеске. Невидимый в облаках, разведя громадные крылья, летит ракетоносец, засекая в океане незримую цель. Крейсер, заостренный, в сиянии вод, идет параллельным курсом, оставляя за собой блестящую полосу. Лодка, узкая, словно игла, прокалывает море, скользит среди лучей и течений.

Время «Ч», Сомкнулись стрелки хронометра. Бомбардировщик сбросил ракету, отпустил от себя ее длинное тело, направил к горизонту. На подводной лодке за рубкой ртутно задымило. В молнии света прянуло острие, словно сорвался с тетивы черный зубец. Крейсер, задрав контейнер, окутался белой гарью, накрылся рыхлой дымной копной, и оттуда, ахнув, гася за собой струю света, умчалась ракета, отточенная, как стеклорез.

Мой черед. На палубе, в поднявшемся на дыбы сером цилиндре ярко вскипело. Задергались кинжальные лезвия синих шипящих огней. Словно ударило по корпусу громадной кувалдой. Огромный огненный шар прокатился по палубе, пропуская сквозь себя корабль. В пламени, исчезая, возникло на миг буравящее веретено и умчалось. Обжигающий запах горячей стали. Пороховое облако, сносимое ветром. Горячий ожог на палубе. Лысое, со сгоревшей краской железо.

Море кипит от взрывов. Полыхают пожары. Тонут разодранные в клочья траулеры. Цель поражена, авианосец врага уничтожен. Самолет разведки кружит над районом, фотографирует с воздуха пораженные мишени.

Море успокаивается. На огромном пространстве всплывают белобокие, оглушенные взрывом рыбы. Под удар попало идущее на нерест стадо горбуши.

Опустошенный, усталый, возвращаюсь в базу…»


25

Коробейников, еще оглушенный грохотом взрывов, гулом корабельного железа, ошеломленный гигантским чертежом военных учений, на несколько дней, перед отлетом в Москву, поселился в прибрежной избушке. Над замшелой крышей нависли разноцветные осенние сопки. В бревенчатые стены плескалась волна океана. На кольях торчали рыбьи скелеты, висели круглые, из бутылочного стекла, поплавки, принесенные из океана приливом. В избушке проживал легкомысленный русский странник Федор, рыбак и охотник, вольный скиталец и бессребреный бражник. Не Докучал Коробейникову, занятый промыслом, копчением рыбы, доживая в избушке последние недели, присматриваясь веселыми хмельными глазами к туманным пространствам, словно примеривался, куда податься по необъятной стране - на горные озера Тувы, или на Туркменский канал в Каракумах, или на молдавские виноградники, где станет босыми, малиновыми ногами танцевать в деревянной давильне, выбрызгивая из-под пяток черно-красный сок. Федор ссудил Коробейникову большие резиновые сапоги, отпустил его вдоль кромки океана, далеко и стеклянно блестевшей под тихим безветренным небом, с хрупким прозрачным перышком пограничной наблюдательной вышки.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация