Книга Теплоход «Иосиф Бродский», страница 114. Автор книги Александр Проханов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Теплоход «Иосиф Бродский»»

Cтраница 114

Растворил висящий на шпагате полиэтиленовый пакет и аккуратно слил в него скользкий плод. Подвесил пакет на прищепке. Смотрел, как натекает розовато-желтая жидкость. Эмбрион в пакете был похож на размороженного цыпленка.

Савл Зайсман извлек из кейса молекулярный вибратор — изящный прибор с красным огоньком индикатора Запустил его и стал водить струйкой разноцветных молекул в разъятой утробе. Истерзанное ланцетом лоно начинало заживать, рассеченные сосуды срастались, кровь унималась. Ловкими пальцами модельер стянул кромки раны, вел вибратором, и рана смыкалась, словно застегивали молнию. Скоро на опавшем, обмелевшем животе не было даже рубца. Только пролегала полустертая золотистая полоса да красовалась смешная детская рожица.

Кутюрье позвонил про телефону.

— Господа, быстро ко мне, — позвал он кого-то. — И захватите носилки.

Через несколько минут в каюте появились лысинка Жванецкого и шляпа Боярского. Оба несли пустые носилки.

— Господа, нужна ваша помощь. Эту милую русскую женщину отнесите на пристань и положите где-нибудь в сторонке, на свежем воздухе. Через пару часов она проснется. Эти деньги, — он указал на груду долларов, — заложите в длинную ткань и опояшьте ее под юбкой. Чтобы, не дай бог, другие богомольцы ни сперли.

Вошедшие беспрекословно, как верные слуги, и ловко, как санитары, одели спящую женщину. Обмотали вокруг живота матерчатый пояс, полный денежных пачек. Одернули юбку. Переложили женщину на носилки и унесли.

Савл Зайсман свернул окровавленную клеенку и сунул в кейс. Туда же уложил ланцет и склянки. Извлек небольшую хромированную мясорубку, вставил в розетку штепсель. Подошел к висящему эмбриону, легонько ткнул пальцем, чувствуя мякоть теплого тельца. Смотрел, как качается на прищепке пакет.

— Сударыня, — постучал он в дверь ванной, за которой умолк шум воды. — Время ложиться в ванну и время вставать из ванной. Я вас жду, моя прелесть.

На этот нежный призыв появилась Луиза Кипчак. Она не сочла нужным набросить халат на свои влажные розовые плечи. Возникла во всей обольстительной наготе, в благоухающем тумане, похожу на раскрывшуюся лилию.

— Я готова, маэстро. — Она позволяла любоваться собой, медленно поворачивалась. Так на выставке антиквариата поворачивается драгоценная ваза, — блистательны были ее плечи, бедра, округлые груди и ягодицы.

Савл Зайсман стал оглядывать ее восхитительные формы. Брал за щиколотку и осматривал босую стопу. Нежно раздвигал бедра и заглядывал в самый сокровенный уголок. Просил воздеть руку и рассматривал подмышки. Приподымал на затылке влажные золотистые волосы и исследовал шею. Осторожно, как в музеях трогают драгоценные экспонаты, слегка приподнял грудь с изюминкой соска и заглянул под нее. И повсюду обнаруживал живородящие женские прелести, покрывавшие красавицу с ног до головы, превращая ее из обычной женщины в богиню плодородия и деторождения. Пресловутая морщинка на лбу уже не была морщинкой, но нежной расселиной, куда влекло любящего мужчину, который в своем обожании был готов проникнуть любимой женщине даже в мозг.

— Сударыня, извольте прилечь. — Савл Зайсман уложил Луизу Кипчак на постель, лицом в подушку. Любовался совершенным изгибом спины с розовой влажной ложбинкой, в которой держался аромат клубничного шампуня. Обнаружил под правой лопаткой все ту же прельстительную лунку, окруженную алыми лепестками. Скромный цветок ждал, когда в его медовую глубину опадет с тычинок пыльца. Нежно припал губами, вдыхая чудную сладость. Подобно шмелю, осторожно и нежно вкушал нектар, пока Луиза Кипчак не издала едва слышный вздох. Ее плечи опустились, голова утонула в подушке, и она забылась в упоительной грезе.

Савл Зайсман подставил под хромированную мясорубку эмалированную миску. Снял с прищепки пакет с эмбрионом. Включил мясорубку, слыша, как зарокотала отточенная фреза. Вытряхнул из пакета сырого фиолетово-розового младенца. Разогнул ему ножки и, держа вниз головой, стал погружать в мясорубку. Фреза хрустела, хлюпала, перемалывала сахарные хрящи, нежную плоть. Выдавливала в отверстия розовый, душно пахнущий фарш, который комочками падал в миску. Савл Зайсман окунул в мясорубку всего младенца, надавливая пальцем на крохотные пяточки, и их заталкивая под жужжащую фрезу. Все, что недавно было младенцем, теперь являло собой розовую кучку, пропитанную соком, из которой хоть сейчас можно было жарить котлетку.

Савл Зайсман достал одноразовый шприц. Насадил иглу. Всосал розовато-мутную жидкость. В ней содержались высококалорийные, насыщенные интенсивными генами клетки, обладающие огромной омолаживающей силой, гигантской витальной энергией, взятой из матки мира, откуда в первозданные времена возникла Вселенная. Савл Зайсман приблизился к дремлющей красавице и вколол иглу в матовую, жемчужную ягодицу. Укол был столь нежен, что богиня его не заметила. Лишь тихо вздохнула во сне.

Совершив омолаживающую инъекцию, маэстро промыл мясорубку, спрятал инструменты в алюминиевый кейс. Взял эмалированную миску и вышел на палубу.

Теплоход был готов к отплытию. Матросы разматывали швартовы. Кутюрье хотел отыскать на пристани рабу Божию Антонину, но ее не было видно среди толпы богомольцев. Он перешел на противоположный борт, где открывался озерный простор. Вылил за борт содержимое миски, и красная муть расточилась среди бескрайних вод. Его распирало от дьявольского самодовольства. Капризная дура, изнеженная и беспардонная стерва Луиза Кипчак надоела ему своими приставаниями, и он сыграл с нею злую шутку. Вместе с омолаживающими стволовыми клетками он впрыснул ей в кровь перемолотую ткань младенца, ответственную за рост зубов. И теперь исход вливания мог быть самым непредсказуемым.

Подумав об этом, Савл Зайсман весело рассмеялся и пошел в каюту будить Луизу Кцпчак; ибо по палубам метался встревоженный и ревнивый Франц Малютка, отыскивающий свою вероломную подругу.

Теплоход отчалил. Остров с дивной обителью удалялся, сияя золотом глав, белея среди могучих деревьев благородной белизной соборов и башен.

Есаул печально смотрел на удалявшийся остров. Там остался его духовный отец, святой старец Евлам-пий, которого он не смог уберечь. Вода за бортом переливалась синевой в легчайших серебряных плесках. Над водами, из глубин, сотканный из водяной пыльцы, звучал неизвестный стих. Кто-то молодой и печальный читал его тихим взволнованным голосом:


Милый друг, свиданье было долгим.

Ни друзей вокруг и ни врагов.

Белый пароход плывет по Волге,

А у Волги нету берегов.

На глубине, в обвалившейся шахте, засыпанный глыбами, лежал человек. Окаменелый, в позе эмбриона, он скрючился, словно в матке Земли, где случилось зачатие, но не случилось рождения. С поверхности, сквозь толщу, к нему неслись цветные корпускулы, что вырвались из плоти его умерщвленного сына. Как космические частицы со скоростью света прошибают планету насквозь, так молекулы сыновнего тела пронзили толщу земли, пронзили пласты, ударили в окаменелого человека. Разбудили. Шахтер Степан Климов, оживленный сыновней смертью, шевельнулся и встал. Но окаменелая статуя не вернула себе теплую одухотворенную плоть, биение сердца, дыханье оживших легких. Это было подобие человека, преисполненное яростной силы. На шахтерской каске загорелся огненный луч, но теперь это был луч лазера, расплавлявший породу. Напряглись, шевельнулись ожившие мускулы, но теперь это были упругие рычаги и колеса, преисполненные мягкого рокота. Его руки вращались, как стальной грохочущий ротор, и пальцы были как насадки из победита. Он поднялся на сильных ногах, и они отжались, словно колонны с гидравликой, сияя сверкающей сталью. На его груди мерцала панель с индикаторами.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация