— А вдруг, просто задержалась и сейчас выйдет?
— Я и говорю, надо проверить! Ведь все давно ушли.
Заколов оглядел опустевшую дорожку перед институтским корпусом. Около самого выхода на улицу он заметил одиноко стоявшую девушку.
— Ты погляди. Чего она здесь делает? — Тихон, не дожидаясь ответа, быстро направился к девушке и спросил: — Ты давно вышла?
— Вместе со всеми.
— А чего не уходишь?
— Сестру жду, — нехотя ответила девушка.
— Сестру? — от удивления повысил голос Тихон. — Она что, в институте осталась?
— Да. А тебе какое дело?
— Постой! Но консультация закончилась, зачем она там осталась?
Девушка хмуро посмотрела на назойливого симпатичного парня. От такого, пожалуй, не отвяжешься! Да и стоять одной тоскливо. Девушка улыбнулась:
— Она сказала, что пойдет к Павленко, и попросила ее подождать.
— Павленко! — вскрикнул Тихон.
В голове мгновенно всплыла картина притаившегося в окне бинокля, странного поведения доцента на похоронах Нины, его пристального взгляда куда-то в область девичьих талий. А главное, Тихон вспомнил автомобиль «Нива», на котором Павленко приехал в институт.
Заколов обернулся. Чистенькая «Нива» блестела на солнце. На такой машине в любом месте к берегу реки можно подъехать и спихнуть труп в воду! А потом вымыть, чтобы уничтожить улики. Как он об этом сразу не догадался!
Тихон побежал к входу в институт.
— Ты куда! Закрыто! — перегородили дорогу солдаты у дверей.
— Я конспект забыл, — попробовал соврать Тихон.
— Завтра придешь. Никого пускать не велено. — Двое солдат грудью заслонили вход.
Тихон посмотрел на их изможденные от жары лица. Да-а, им не позавидуешь! В такую жару — и в грубых штанах, гимнастерках с длинным рукавом, застегнутой на все пуговицы, да еще в кирзовых сапогах! Офицеры в ботинках ходят, в рубашках с короткими рукавами и без галстуков, а у этих из всей летней одежды — только зеленая панама на голове, из-под которой пот струится. Отпихнуть бы доходяг, да вбежать в институт. Так ведь погонятся, ничего им не объяснишь. Ладно, по другому прорвемся.
Заколов обежал институт. Вот и знакомое окно туалета. Черт! Закрыто! Тихон снял футболку, обмотал правый кулак и резко ударил в угол оконного стекла. Вылетел только уголок, а стекло осталось невредимым. Тихон просунул руку в образовавшуюся дырку и открыл шпингалет. Как он и ожидал, задвижка была воткнута только снизу.
Тихон первым делом обследовал оба туалета. Все кабинки были пусты. Куда теперь? В подвал, конечно же, в подвал! Он подбежал к запасной лестничной клетке, где раньше вышиб дверь.
После всех происшествий, сломанную дверь отремонтировали и укрепили. Теперь помимо внутреннего замка на ней красовался большой навесной. Оба замка были заперты. Если кто-то и зашел внутрь, то снаружи он никак бы не смог закрыться. Значит, Павленко там нет.
А что если этот изверг заманил жертву в кабинет? Обнаглел от безнаказанности.
Идти надо туда!
Тихон быстро вбежал по лестнице на четвертый этаж. А вот и дверь кабинета! Широко раскрытые губы осторожно вбирали воздух, пока дыхание не восстановилось. Теперь можно прислушаться, что внутри? Стараясь ступать мягко, он приблизился к двери и затаился.
Напрягать слух не потребовалось. Из кабинета отчетливо раздавались странные звуки. Но странными они показались только в первые мгновения. Чем дольше Тихон вслушивался, тем с большим ужасом понимал, что в двух шагах происходит очередное страшное преступление безумного маньяка, жертвами которого стали уже три молоденькие девушки.
Глава 32. Промедление смерти подобно
Заколов стоял под дверью, на которой красовалась фамилия Павленко.
Изнутри доносилось рычание, похожее на звериное. Слышались звуки борьбы с ударами тел о мебель, шелест падающих бумаг. Заскрипел диван, рухнули стулья, потом раздались сдавленные вздохи замученной жертвы.
Вот сейчас, сию минуту он ее окончательно задушит, понял Тихон.
Звать милицию — уже поздно. Медлить нельзя. Надо спасать девушку!
В этот раз ножа у Тихона не было, и отжать замок было нечем. Надо выбивать дверь! Для разбега Заколов отошел к противоположной стене коридора. Впопыхах он заметил, что его футболка еще намотана на кулаке. Он судорожно попытался ее надеть, голова попала в рукав, футболка застряла на носу. Лишь глаза и лоб торчали сверху. В этот момент из кабинета раздался слабый писк жертвы, который сразу же был чем-то заглушен.
Заколов окончательно убедился, что ждать теперь нельзя ни секунды.
Не поправляя футболку, которая закрывала большую часть лица, он разбежался и бухнулся плечом в дверь. От удара сломался замок и верхняя петля. Дверь с грохотом распахнулась и накренилась. Заколов ввалился в комнату.
Первое, что он увидел — испуганные глаза девушки и мужская ладонь, сжимающая ее рот.
Зрачки двигаются, значит, жива!
Он успел! Держись, маньяк!
Когда Заколов скрылся за зданием института, Евтушенко, в отличие от порывистого и эмоционального друга, решил спокойно выяснить, что же такого сверхъестественного рассказала девушка. Для начала он вежливо познакомился с ней. Девушку звали Вика, она была абитуриенткой.
Поговорив минут пять: о погоде, об экзаменах, о настроении и ожиданиях, Саша разузнал, что Вика три первых экзамена сдала на тройки. Если и на четвертом она получит трояк, то института ей не видать. Чтобы этого печального события не произошло, ее старшая сестра, которая училась здесь уже на пятом курсе, пообещала содействие.
Саша тактично задавал вопросы, сочувственно кивал головой, и вскоре вся картина прояснилась окончательно.
В институт сестры пришли сегодня вместе. Во время консультации старшая наводила какие-то справки, и после занятия с озорным блеском в глазах сказала, что попробует с нужным человеком решить ее вопрос положительно. Вика спросила, что это за человек? Сестра рассмеялась и сообщила, что будет иметь дело только с самым главным: Павленко.
— Ты что ему взятку дашь? — испугалась Вика.
— Возможно, и дам. Только не деньги, а нечто другое, — хитро рассмеялась сестра. — Он сейчас на взводе, и, чувствуется, что совсем голову потерял, старый кобель. Ты видишь, как я сегодня оделась, — сестра выпятила грудь в тонкой декольтированной обтягивающей майке и показала на мини юбку с разрезами по бокам. — Когда я к нему подошла и шепотом попросила принять меня наедине по о-очень личному вопросу, у него аж челюсть отвисла, и взгляд стал сальным. А я, заботливо стряхнула соринку на его рубашке, нарочно прикоснувшись грудью к плечу и с придыханием, как артистки в кино, прошептала: «Ой, вы такой не ухоженный».
