Тут Заколов был с ним полностью согласен. Белые трусы девушки видел даже он с тридцати метров.
Лиза проявила настойчивость и все-таки одернула платье. Для этого ей пришлось отстраниться от балкона и держаться только одной рукой.
И в этот момент старые перила хрустнули. Девушка ойкнула, голая нога соскользнула с выступа, тело дернулось вниз, платье раздулось.
Борис в страхе отшатнулся. Глаза Тихона расширились от ужаса. Он четко понял, что не успеет подстраховать девушку.
Глава 44. Все на танцы!
Саша Евтушенко ко всему привык подходить основательно. Это у Заколова всегда так — сорвался и побежал! А там, куда кривая выведет. Сашка предпочитал все заранее обмозговать, выстроить план, предусмотреть возможные варианты развития событий, и в дальнейшем строго придерживаться этого плана.
Когда неугомонный Тихон убежал вслед за Борисом, поручив ему следить за Наташей, Сашка первым делом задумался: куда она могла деться? Слух у него был отличный, внимание он также не распылял по мелочам, поэтому прекрасно помнил, что не слышал за последнее время ни звука открывающейся Наташиной двери, ни ее шагов, ни голоса. А если так, то выходит, что девушка должна быть внутри комнаты.
Сашка вылез на козырек, подошел к Наташиному окну, которое как обычно было закрыто, и прильнул к стеклу. В начинающихся сумерках он с трудом различил, что Наташа неподвижно лежит на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Одна из ее рук безжизненно свисала на пол.
Скоропалительных выводов Евтушенко делать не спешил. Лежит, так лежит, хотя и без движения. С кем не бывает? Он и сам не прочь побыть в тишине и одиночестве, поразмыслить спокойно, порассуждать, пофилософствовать. Только в общежитие это почти невозможно, да и лежал бы он тогда вверх лицом. Так и дышать легче, и взгляд, упертый в потолок, не позволял бы векам сомкнуться и свалить организм в сон.
Сашка тихонько постучал по стеклу. Наташа не шелохнулась.
Спит? Но спать в такой позе неудобно. Так валятся на кровать упившиеся вусмерть.
Подвернувшееся сравнение ему не понравилось, и он постучал сильнее. Наташа никак не реагировала. Сашка встревожился и заколотил по стеклу. Да что же с ней? Расшатанное стекло со звоном билось о раму.
Прошло минуты три, пока Наташа вяло подняла голову и недоуменно уставилась в окно.
— Это я, я! — Евтушенко радостно тыкал в грудь, хотя тут же спохватился и подумал, что зря ее разбудил.
Наташа подошла к окну, вытерев полотенцем лицо, и открыла створку. Ее глаза смотрели мимо Сашки на остывающее небо.
— Чего тебе? — вяло спросила она.
— Да так. — Сашка сам понимал, что выглядел странно, но отступать было некуда. — Все на танцы пошли.
— На танцы… — Наташа задумалась. — И чего ты предлагаешь?
Сашка уже ничего не хотел предлагать и корил себя за то, что потревожил объект наблюдения. За неподвижной целью следить куда проще.
— Давай и мы пойдем, — неожиданно предложила Наташа. В ее глазах проснулся живой интерес, словно она что-то замыслила. — Чем мы хуже?
— Мы? Не хуже…
— Подожди около двери, я только платье переодену, — по-деловому распорядилась она.
Ох, и любят девчонки переодеваться, подумал Евтушенко и взглянул на свои линялые вельветовые штаны и рубашку в сеточку. Ему переодевать было нечего. В этих штанах он ходил каждый день, а рубашка и так одна из лучших в его скромном гардеробе.
«Только платье переодену» растянулось на полчаса. Сашка быстро закрыл свою комнату и, как дурак, торчал все это время в коридоре. Вот и верь женщинам, горько подумал он. Никакой пунктуальности!
Наташа вышла в короткой прямой алой юбке и в красной трикотажной водолазке — самой модной одежде нынешнего года. В обтягивающей водолазке даже маленькая грудь девушки выглядела подчеркнуто привлекательно. Подкрашенные глаза без очков выделялись на девичьем лице. Распущенные волосы гладили щеки, большая челка скреплялась над ухом красной заколкой. Туфли тоже были красными, и вся девушка выглядела ярко, как конфетка в красивом фантике.
Сашка невольно посмотрел на свои растоптанные сандалии и мятые штаны. Он никогда не придавал значения внешнему виду. Евтушенко был убежден, что главное в человеке — внутреннее содержание. И в танцах, между прочим, основное не костюм, а правильные и точные движения.
Танцы он не любил. Ну что в них такого? Если вдуматься, что получается? Умные люди собираются в толпу и истерично дрыгаются под музыку! Толпа и грохот — это и есть современные танцы. Какую роль они играют в глобальном процессе развития человечества? Никакую — давно ответил за все население Земли Александр Евтушенко.
Городская танцплощадка угнездилась в самой глубине парка за Гарнизонным Домом Офицеров. Она примыкала к дамбе, за которой располагался тот самый пляж, где выловили Нину. С трех остальных сторон к танцплощадке тянулись прямые тополиные аллеи.
По мере приближения к парку, первыми стали слышны глухие, отдающиеся в груди, удары большого барабана, причем казалось, что эти удары исходят из-за спины и из-под ног. Затем, к ним присоединилось бумканье бас гитары, и только когда Сашка и Наташа нырнули в зияющий чернотой провал аллеи, редко подсвеченной высокими теряющимися в листве фонарями, вся какофония звуков обрушилась на их барабанные перепонки.
Евтушенко посчитал своим долгом объяснить девушке, с какой частотой колеблются перепонки и как звуковые сигналы передаются человеческому мозгу. Он хотел таким образом заинтересовать молчаливую Наташу, но она не проявила умным словам никакого интереса.
Вот поэтому женщины глупее мужчин! Не хотят воспринимать новые знания!
Несмотря на досаду, Сашка все равно был рад, что не нужно прятаться и следить за Наташей издалека. Он не представлял, как это делается. Он рассудил, что лучшая слежка — это, когда находишься непосредственно рядом с объектом. Сейчас он был уверен, что сможет предотвратить нежелательное развитие событий.
Пройдя всю длинную полутемную аллею, молодые люди вышли на освещенное пространство к эпицентру гремящей музыки.
Танцплощадка представляла собой бетонный круг, огороженный высокой сеткой. Со стороны дамбы в этот круг вгрызалась раскрытая пасть деревянной сцены — нижнюю челюсть изображал высокий тяжеловесный помост, а верхнюю, нависший над музыкантами козырек. Позади сцены имелось окошко кассы. От кассы к узкому входу на бетонный круг вел мощный железный турникет, сквозь который по ширине мог пройти только один человек.
На танцплощадке вечер был в самом разгаре. Гремела музыка, в такт мелодии вспыхивали разноцветные фонари, молодежь дрыгалась и тряслась, кто с неистовой активностью, а кто с глубокомысленной ленцой.
— Пойдем внутрь, — предложила Наташа, когда они несколько минут постояли около ограды и привыкли к громкой музыке.
