Тихон выбежал в коридор и постучал в соседнюю дверь. Никто не отвечал. На вахте ключа от Наташиной комнаты не оказалось. Он вспомнил, как воспользовался ее ключом, чтобы проникнуть в комнату армян и в нетерпении поспешил к ним.
Армяне, как и все в общежитии, еще не спали.
— Карен, дай ключ от вашей комнаты, — попросил Тихон.
— Зачэм? — удивился Карен.
— Надо, — твердо сказал Тихон и, отводя глаза в сторону, тихо добавил: — Возможно, Наташа погибла.
Карен не понял, какая тут связь, но просьбу выполнил.
Ключ к Наташиной комнате подошел.
Тихон открыл дверь и вошел в темную помещение. Ему казалось, что сейчас произойдет чудо. Он включит свет и увидит, красивую, спящую безмятежным сном Наташу с разметанными по подушке прядями волос. В точности, как в ту незабываемую ночь, когда они были вместе.
Он так живо представил желанную картину и так верил в это, что побоялся включить свет, чтобы не разбудить девушку. В темноте он осторожно прошел к кровати.
Кровать была пуста.
Заколов огорченно зажег свет. Маленький коридорчик остался темным. Тихон вспомнил, как впервые увидел Наташу. Сначала стройные ноги, появляющиеся из мрака, затем впалый живот, острую грудь, оголенные плечи, и мягкие локоны волос.
Как много дней они были рядом, а его руки так и не коснулись пленительной обнаженной девичьей кожи.
Заколов еще раз обернулся.
Наташи в комнате не было.
Ее вещи были тщательно уложены в раскрытый чемодан, словно она собралась уезжать. На спинке стула Тихон увидел свою выстиранную футболку. Пальцы расправили ткань. На груди, там, где раньше зияла рваная дырка, была аккуратно пришита голубая эмблема института с профилем самолета.
Где Наташа умудрилась ее достать, приятно удивился Тихон? В груди защемило, пальцы надавили в уголки глаз, чтобы заглушить слезы.
Рядом молча стоял все понимающий Сашка.
— Она погибла из-за меня, — горько произнес Тихон. — Ее многие подозревали, а я не смог вовремя найти убийцу! Она была одна, всегда одна! А я где-то далеко и не смог ее защитить. В ее смерти виноват я.
— Это не так, — попытался успокоить Сашка. — Мы…
— Не надо меня утешать. Она хотела дружить со мной! И если бы я был рядом…
Тихон плюхнулся за стол и уронил голову на руки. Широкие плечи мелко вздрагивали. Сашка молча ждал.
— Я никак не могу разобраться: любил я ее или нет? — еле слышно произнес Тихон. Лицо он отвернул, вытирая непослушные слезы.
— Для настоящей любви нужны свободные душевные силы, — подумав, ответил друг. — А у тебя, их просто не было. Любовь — это эмоциональная работа души, а все резервы твоих эмоций и душевных сил были задействованы на поиски убийцы и сдачу экзаменов. Теперь, когда это позади, все было бы по-другому.
Сашка не мог поэтично говорить о возвышенном. Тихон понимал правоту казенных слов, но не согласился.
— Я любил ее. И… люблю, — прошептал он. Потупился и махнул рукой: — Ты иди.
В дверях Евтушенко обернулся:
— Наверное, ты прав. Истинная ценность всего познается при утере.
Умные слова друга не облегчили боль. Ныла щека. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с огромной душевной раной.
Через полчаса Тихон вернулся в комнату. Он сел рядом с Борисом. Сцепленные ободранные руки висели между коленями.
— Прости, Борь. Я очень долго тебя подозревал.
Борис искоса посмотрел на понурившегося Тихона, потом дружески толкнул его в плечо и тут же обнял.
— Да ладно, чего уж там… Ты лучше руки помой.
До утра Заколов так и не смог заснуть.
Он вспоминал полночный разговор с Наташей, когда они остались вдвоем в ее комнате. Чтобы она сделала сегодня, если бы знала накануне, что этот день будет последним? А вдруг, она захотела бы провести его только с ним? Тогда бы он ни за что не допустил ее гибели.
Эпилог
Утром Заколов вновь встречался с совершенно не спавшим изнуренным лейтенантом Мартыновым и придирчивыми сотрудниками военной прокуратуры. Подробные показания Тихон прилежно изложил на бумаге. Упомянул он и о том, что преступница сама бросилась под машину. Услышав эти слова, смущенный Мартынов одарил его благодарным взглядом.
Валентина Герасимовна скончалась, но в ее виновности уже не было никаких сомнений. Перед смертью она пришла в себя и вновь в присутствии врача самодовольно все подтвердила.
На теле обгоревшего трупа, обнаруженного под рухнувшей сценой был найден ключ. Это был ключ от Наташиной комнаты.
К концу дня в институте вывесили списки зачисленных абитуриентов. Там была и фамилия Наташи.
Лиза по конкурсу не прошла. После пожара она нигде не появлялась. Узнав всю правду о маме, она сутки проплакала и, бросив все, тайно уехала из города. Борис пытался с ней поговорить по телефону, но сразу терял все мысли, лишь заслышав бесконечные всхлипывания.
Если его спрашивали о Валентине Герасимовне, он впадал в ступор и говорил:
— Да, я знал, что она стерва. Но что такая!
Когда Лиза исчезла из города, он с облегчением стал посматривать на других девчонок.
В общежитии все лавры геройски пострадавшего уверенно снискал Боня. Из-за выгоревшей на макушке шевелюры, он постригся налысо. Совершив такое насилие над собой, он с каменным лицом ходил по комнатам, демонстрировал клочок оплавленных волос, прихваченных из парикмахерской, и скупо рассказывал, как мужественно он перенес неожиданную вспышку на голове, с каким самообладанием справился с ней, и как самоотверженно поддерживал девчонок в той жуткой обстановке.
Перед зеркалом он щупал «ёжик» на голове и вздыхал:
— Ну, прям, как салага.
— А ты и есть теперь салага, — шутили армяне. — Дембеля, они на пятом курсе учатся.
Карен и Гамлет все-таки достали в ресторане бутылку армянского коньяка. Они гордо угощали ребят, звучно вдыхали большими носами аромат из граненых стаканов и неустанно приговаривали:
— Это хороший коньяк. Но самый лучший армянский коньяк можно купить только в Ереване. Мы вам его обязательно привезем. Тогда поймете, что такое — лучший в мире коньяк.
Семнадцатилетние парни пробовали, морщились и не понимали, в чем прелесть этой крепкой, терпкой, коричневой жидкости. Но, боясь разочаровать сияющих доброжелательных армян, каждый причмокивал, подтверждая справедливость их слов.
Когда у Заколова сняли швы, над губой с левой стороны остался короткий грубый шрам. Рубец был заметен. Медсестра посоветовала почаще улыбаться, тогда шрам растягивался и скрывался в складке широкой улыбки.
