– Нет. Ничего не ощущаю, – спокойно отозвался Стас.
– Значит, с Владом все в порядке.
– Наверное.
– Только ты не засыпай! – в очередной раз предупредил Карасько.
– Тогда вы говорите со мной о чем-нибудь.
– Говорить нельзя. Ты отвлекаешься. А ты должен быть сосредоточен, отстранен от всего и погружен в нечто такое, где возможна связь с братом.
– Я знаю. Я должен почувствовать, если Влад окажется в опасности.
– Надеюсь. На этом и построен наш план. Ты сейчас лежишь в замкнутом помещении, и у брата ситуация сходная.
– А если притаиться и проследить?
– Нельзя. В ровной степи негде спрятаться. Это только кажется, что тьма все скроет. Ночное небо всегда светлее земной поверхности. Если лечь на землю, то на фоне неба легко обнаружить любой силуэт.
– Наверное, вы правы, – согласился Стас.
– Все. Сосредоточься. Войди в транс. Раствори сознание и плавай в эфире. Что-то почувствуешь – говори.
Карасько зевнул и развел руки. Кончик пальца задел валяющийся рукомойник, тот брякнул и покатился, позвякивая разболтанным язычком.
– Черт! Мы не должны шуметь, – прошептал Карасько. – Хотя нас вряд ли кто услышит, но на всякий случай.
– В округе уже знают, что студенты съехали. Никто проверять не будет.
– Тихо! – зашипел Карасько.
Из коридора раздался скрип открывшейся двери. После сегодняшнего удара по ней, когда Владимир Георгиевич с прутом выбегал навстречу водовозке, дверь болталась на одной верхней петле, и сейчас он четко расслышал, как качающаяся створка стукнулась о стенку.
Кто-то вошел. Дощатый пол заскрипел под осторожными шагами. Человек шел медленно, останавливался напротив каждого отсека, видимо, осматривался. И двигался дальше. Шаги неумолимо приближались. Вскоре за дверью в кладовку послышалось дыхание незнакомца.
Карасько стыдливо решал, что он скажет, когда дверь распахнется и обнаружится их странная засада. Если план не сработает, он будет выглядеть полным идиотом или, того хуже, извращенцем.
Незнакомец толкнул дверь. Ржавые петли позволили открыться створке лишь на четверть. В темное помещение просочился тусклый свет. Карасько заметил беспалую кисть, ухватившуюся за ручку двери. Рука словно застыла в раздумье: толкнуть дверь дальше или прикрыть ее.
ГЛАВА 67
Откровение убийцы
– Ну что там? – Ахан сверху смотрел на приближающегося Ильяса.
– Студенты так спешили, что даже пищу не убрали. Наверное, волк заходил, кастрюлю на кухне перевернул.
– А что ты думал? Я специально панику поднял. Эпидемия, кричу, срочно всех эвакуировать! Городские и испугались.
Шакенов, довольный собой, тронул верблюда. Тихон был вынужден бежать рядом, чтобы петля на шее излишне не затягивалась. Ильяс ухмылялся. Ему явно нравилась такая картина.
– Так! Пришли! – Шакенов заставил верблюда встать на колени и не спеша покинул уютную ложбинку меж двух мягких горбов. Его глаза снисходительно уперлись в Заколова.
Тихон огляделся. Располневшая луна освещала обычную ровную степь, под ногами шуршал песок, возможно, не такой слежавшийся, как в округе, невдалеке виднелись бараки. И тут Тихона осенило – они же стоят прямо на месте найденного им захоронения! Он осторожно переступил, стараясь сдвинуться в сторону. Топтаться над останками людей было неприятно.
– Да-да. Мы там, где ты подумал, – уловив смятение студента, улыбнулся Ахан. – Ты здесь останешься надолго.
– Навсегда! – заржал стоящий за спиной Ильяс.
– Подождите, что вы задумали? – возмутился Тихон, но сам уже понял ответ на свой вопрос. – Так нельзя! Я буду кричать!
Ильяс ловко обхватил Заколова, темная рука грубо впихнула в рот прежнюю тряпку.
– Кричи, не кричи – никто не услышит. – Шакенов демонстративно развел руки, показывая на бескрайние пустынные просторы.
Заколов с надеждой посмотрел на бараки. Ильяс усмехнулся:
– Там никого нет. Я позаботился.
– Не брыкайся, – предупредил Шакенов. – Я не люблю лишнего шума. И Ильяс от него нервничает. Понял?
Тихон затряс головой, прося вынуть тряпку.
– А шуметь не будешь? – спросил Ахан. Тихон отрицательно мотнул головой. – Ну ладно.
По жесту председателя Ильяс вынул тряпку.
– Я хочу знать, зачем вы это делали? – торопливо спросил Заколов. Он уже понял, что убийца отнюдь не колдун, а вот этот интеллигентный председатель колхоза.
– Что «это»? – уточнил Ахан.
– Вы убили моряка, вашего земляка, который на флоте служил. Как его…?
– Бахитжана?
– Да! Потом мужа продавщицы – Габита. И еще преподавателя из нашего института.
– Ишь, ты! Ильяс, слышишь? Про все твои подвиги разузнал.
Сузившиеся щелки глаз водителя буравили Тихону висок. Руки легонько дернули за веревку.
– Подождите! – Тихон повертел шеей, пытаясь мышцами разжать узел. – В могиле четыре трупа. Кто четвертый?
Заколов действительно хотел разобраться в загадке кошмарного тайника. Его сжигало любопытство, он пока и не думал о спасении.
– Вот к этим костям мы отношения не имеем. Кости старые. Они здесь были и двадцать лет назад.
– Но все-таки, где тут логика? Чем вам мог помешать институтский преподаватель?
– Двадцать лет назад я нашел здесь клад. – Ахан ткнул пальцем в землю.
– После того как встретились с Шихой? Ахан удивленно вскинул брови:
– Ты и это знаешь?
– Мне рассказал Мурат.
– Мурат? – Шакенов горько задумался. – Мурат – это моя проблема.
– Вы просили Шиху о кладе?
– Нет. Зачем мне клад? Я хотел стать самым главным в нашем колхозе – председателем. Шиху я нашел здесь. Я выпил ее молоко, а когда она ушла, то заметил под ногами уголок старого ковра. Я потянул за него и нашел это захоронение. В каменной яме лежал скелет, а рядом с ним кувшин с золотыми монетами. Я забрал кувшин, а могилу прикрыл, как раньше. Потом рассказал, что нашел кувшин на берегу реки, не хотел, чтобы ученые-копальщики понаехали и в могиле ковырялись. Пока я шел с золотом в аул, встретил Ильяса. Он предлагал разделить деньги и никому не говорить о находке. Но мне не нужно было золото – мне нужна была власть! Я обещал Ильясу что стану председателем, и он при мне заживет много лучше, чем с желтыми монетами. Я сдал это золото, а на причитающееся вознаграждение заказал новую технику для нашего колхоза. У нас тогда умер старый председатель, и все стали говорить, что надо выбрать молодого, такого, как я. Но был еще Бахит-жан. Он всем нравился еще с детства. А тут он вернулся в аул в морской форме, сильный, уверенный в себе. Я испугался, что выберут его. Тогда бы я все потерял: и деньги, и власть.
