Но сегодня глаза, открывшись, наткнулись на циферблат, и я
подскочила. Девять тридцать! Ну ничего себе! Конечно, Олег уехал, заводить часы
было некому. Еще хорошо, что я не продрыхла до полудня, мне надо быть в
одиннадцать в салоне у Вероники. Надеюсь, лучший мастер Светлана, которой
предстоит бесплатно превратить мои лохмы в произведение искусства, окажется
столь же болтлива, как и Карина. А еще мне всенепременно нужно поговорить по
душам с Анджелой, лучшей подружкой Марины. Маникюрша прятала некую штучку,
которая должна была послужить гарантом ее семейного счастья с Костиком. Если
кто и знает, что она собой представляет и где находится, так это Анджела.
Накинув халат, я понеслась в ванную и была остановлена
звонком в дверь. Слегка удивившись гостю, решившему заглянуть к нам в столь
ранний час, я, не задавая никаких вопросов, распахнула дверь и увидела на
пороге Варвару Анисимовну с коробкой шоколада под мышкой.
– Здравствуй, Виолочка, – сладко пропела она.
Я насторожилась. Варвара Анисимовна не из тех людей, которые
приходят к вам с радостными известиями.
– Что случилось?
– Можно войти или на лестнице держать станешь? – пришла в
свое обычное, злобное состояние старуха.
Я, вспомнив о манерах, попыталась изобразить приветливость:
– Да, да, конечно!
Варвара Анисимовна вломилась в прихожую.
– Тесно у вас, да еще вешалку поставили!
– Не на пол же одежду швырять!
– Ленинид дома?
Я испугалась и на всякий случай сказала:
– Нет.
– Нет?! – вскинула бесцветные бровки старуха. – Куда ж он
подался?
– На работу.
– В праздник?
– Он в частной фирме работает, там гулянок не признают, –
сказала я сущую правду.
Мебельная фабрика, где работает Ленинид, принадлежит то ли
немцу, то ли итальянцу, а хозяину глубоко наплевать на наши красные даты,
главное, была бы прибыль.
– А-а-а, – разочарованно протянула Варвара Анисимовна.
Но тут вдруг дверь туалета распахнулась, оттуда выбрался
Ленинид в одних семейных трусах.
– Ой, – сказал он, увидев бабку.
– Ленинид! – обрадовалась соседка. – Зачем же ты. Вилка,
врешь, что его нет?
Я рассердилась. Вот так всегда, стоит солгать, как бац, и
меня мгновенно ловят.
– Я думала, он ушел!
– Извиняйте, – протянул папашка, – я не одевшись, никак не
ждал гостей.
– Ничего, ничего, – засуетилась Варвара Анисимовна, – ты у
себя дома, ходишь, как хочешь.
Да и подштанники красивые, с кренделями.
Я изумилась. Впервые слышу из уст Варвары Анисимовны нечто
похожее на комплимент. Ох, неспроста это! Небось старушенция замыслила
редкостную пакость.
Неожиданно она всхлипнула:
– Спасибо тебе.
– За что? – Папенька попятился назад в туалет.
– Так ты вчера меня напугал, – зачастила Варвара Анисимовна,
– когда про кровь-сироп сказал, так меня перевернул, что я с утреца пораньше на
анализы побегла. И знаешь чего?
На всякий случай я отступила в коридор и робко
поинтересовалась:
– Ну?
– Диабет у меня, – заголосила Варвара Анисимовна, – сахару
полно. Участковый терапевт, наш долдон, ни разу не предложил анализ сдать.
И ведь я талдычила ему: сухо у меня во рту, пить завсегда
хочу, слабая стала, потею, ровно мышь.
Не, даже глаз на меня не подымал, нацарапает в истории
болезни ерунду и заведет свою песню:
«Ешьте овощи, фрукты, гуляйте, пейте витамины». Вот ведь
олух царя небесного. В общем, кабы не ты, Ленинид, помереть бы мне назавтра.
Накось, возьми.
Папенька покосился на коробку «Ассорти».
– Вилке отдайте, она конфеты любит.
Варвара Анисимовна сунула мне в руки слегка помятую коробку.
Я машинально взяла ее и увидела штамп: «Срок годности до первого марта».
Ясное дело, Варвара Анисимовна не покупала конфеты, небось
хранила их в буфете для подходящего случая. Многие люди отчего-то наивно верят,
что изделия из какао-бобов не портятся, и держат шоколад годами в шкафах. Но не
в этом дело! Ленинид каким-то непостижимым образом угадал, что за болезнь точит
старуху!
– Эй, Макаровна, иди сюда, – неожиданно выкрикнула Варвара
Анисимовна.
С лестничной клетки метнулась серая тень.
Еще одна бабуся, маленькая, чистенькая, похожая на
лабораторную мышку, с хитрыми, мелкими глазками.
– Доброго вам здоровьичка, – сладко пропела она, кланяясь в
пояс, – радости, счастья.
– Слышь, Ленинид, – деловито сказала Варвара Анисимовна, –
глянь на Макаровну, подружку мою. Лечат ее, лечат, а толку фиг!
Папенька покачал головой:
– Сейчас не могу!
– Почему же? – возмутилась Варвара Анисимовна. – Трудно, что
ль? Она тебя отблагодарит!
– Сделайте божеское дело, – запищала ее подружка, – уж
которую неделю маюсь!
Продолжая причитать, она раскрыла необъятный ридикюль из
сильно потрескавшейся лакированной кожи, порылась внутри и вытащила шоколадку.
– Возьми сынок, Христа ради.
– Вилке отдай, – буркнул папашка, переступая худыми кривыми
ногами.
Бабуська, растерянно моргая выцветшими глазками, повернулась
ко мне:
– На, девочка.
