– Прости, что не объяснил тебе раньше. Шпион был рядом.
– Хоть бы намекнул.
– Я за тебя опасался. Ждал момента, чтобы избавиться от него, но…
– Всё позади, – прервала его девушка, высунула пальчик из-под халата и укоризненно ткнула в кончик носа.
– Лариса, я давно хотел сказать…
– Так уж и давно?
– Еще утром…
– С твоим темпом жизни это действительно долго… Так что же ты хотел…
– Я тебя… – Тихон кинул смущенный взгляд на присутствующих.
Лариса провела ладонью по его щеке.
– Можешь не договаривать. Я поняла.
– Солнышко ты мое рыжее…
Находившийся рядом лейтенант Григорьев болезненно поморщился. Заколов повинно склонил голову перед Ларисой и предложил:
– Давай, я помогу тебе добраться в гостиницу.
– Чтобы мы остались вдвоем и тогда ты…
– Нет-нет. Так не пойдет! Ишь, что удумали! – вмешался в разговор строгий Шаповалов. – Девушка поедет со мной. Огнестрельное ранение – не шутка.
Они вместе поднялись на смотровую площадку. Вертолеты, находившиеся в полутора километрах от берега, прекратили сброс бомб и зависли над озером. Со стороны лодочной станции появился катер, который понесся напрямик к вертолетам. Подплыв к ним, он покружил и остановился. "Старший" особист стоял у обрыва, смотрел сквозь бинокль и вел отрывистые переговоры по рации. Его губы непроизвольно корчили уродливые гримасы. В раздражении сунув бинокль напарнику, он окликнул Тихона.
– Заколов, никуда не уходить!
– Я здесь, – пожал плечами Тихон.
– Вы видели, где Ольховский спрятал магнитную ленту?
– Он положил ее в пакет и примотал к животу.
– Та-ак, – лицо офицера скособочилось. – Значит, ленту мы потеряли.
– Вы поймали Ольховского?
– То, что от него осталось. Наши бомбометатели оказались слишком меткими, – горько сморщился офицер и продолжил рассуждать себе под нос: – Подведем баланс. Установки нет, единственная лента с секретными данными восстановлению не подлежит. Это минус. Зато жив главный конструктор и полностью ликвидировано шпионское гнездо. Это плюс.
Судя по выражению лица офицера госбезопасности, дебет с кредитом сходился плохо. Минусы при оценке начальством обязательно перевесят.
Когда Ларису, по настоянию Шаповалова, укладывали в машину "скорой помощи", на смотровую площадку ворвался УАЗик. Из него бесформенным колобком вывалился полковник Пичугин и, уже на ходу что-то объясняя, направился к сотрудникам КГБ. Те холодно кивали, всем видом показывая, что главный разговор предстоит впереди и совсем в других кабинетах. Вдруг унылый взгляд "старшего" оживился, маленькие глазки клещами вцепились в новую цель. Из УАЗика выходил академик Трушин. Но офицер смотрел не в бледное лицо главного конструктора и даже не на его пробитый пулей костюм. Он неотрывно вел большой кожаный портфель, привычно зажатый в руке академика.
Академик, не замечая повышенного интереса к своим аксессуарам, устремился к машине "скорой помощи".
– Лариса, – шептали его пересохшие губы.
– Не волнуйтесь, с ней ничего страшного не произошло, – успокоил главного конструктора Шаповалов. – Можете сами убедиться.
– Михаил Львович, подождите, – твердо остановил Трушина "старший". Его ладонь накрыла руку академика, держащую портфель. – Что внутри?
– Лента.
– Ваша лента?
– Да. Все материалы по С-300.
– Это… очень хорошо. Можно сказать, замечательно, – тяжело переваривая услышанное, подбирал слова "старший". – Вам удалось ее спасти?
– Это не я. – Академик обернулся, озираясь по сторонам. – Это он.
Около УАЗика скромно переминался Евтушенко в белом инженерском халате и беспрерывно поправлял очки. В незнакомой компании он чувствовал себя неуютно.
– Позвольте, портфель побудет у нас, – твердо завил сотрудник КГБ.
Академик не возражал, он стремился к дочери.
– Папа! – радостно взвизгнула Лариса.
– Что с тобой?
– А с тобой?
– Пустяки. Только синяк. Костюмчик крепким оказался.
– Вот что, – обратился к Трушину Шаповалов. – Вы тоже поедете со мной. И не возражайте! Я знаю, что вас осмотрели, но должен сам убедиться, что вашему здоровью ничего не угрожает. Необходимо проверить ребра. Они в нашем возрасте уже совсем не такие упругие, как в молодости.
"Скорая" укатила, увозя обоих Трушиных. Заколов подошел к Евтушенко и вопросительно кивнул на портфель, с которым закрылся в черной "Волге" воспрянувший духом особист. Офицер о чем-то радостно докладывал по телефону.
– Как тебе удалось остановить стирание?
– Никак. Программные заслоны Ольховского я не осилил.
– Что же тогда на ленте?
– Точная копия данных Трушина.
– Откуда? – удивился Тихон.
Евтушенко замялся.
– Понимаешь, я сделал ее раньше. Когда увидел, как хитро таинственный агент ворует данные, мне захотелось самому освоить подобную технологию. И… у меня получилось.
– И ты молчал!
– Это был научный эксперимент в реальной обстановке. Хорошо, что я не уничтожил результаты. Когда началась суета, прибежали люди, стали откачивать охранников, я перемотал Трушинскую ленту и сбросил на нее свою копию.
– А ему сказал, что заблокировал процесс стирания?
– Не мог же я признаться в незаконной деятельности.
– И что сейчас с твоей копией?
– Ты знаешь, я ее пока сохранил. Давай сначала убедимся, что Игла действительно канула в воду.
Заколов припомнил все события последних дней и обнял друга за плечи.
– Это логично.
Они стояли на высоком берегу, порывистый ветер хлестал им в лицо, а под ногами крошились о скалы теплые волны Балхаша, который, как всё живое, часто менял свое настроение.
Эпилог
Из рапорта во второе главное управление КГБ.
"… Хотя вся основная работа по раскрытию и уничтожению шпионской сети, возглавляемой резидентом Игла, была проведена силами местного особого отдела, считаю возможным еще раз акцентировать внимание на той помощи, которую оказал следствию лейтенант ракетных войск Григорьев Олег Александрович. Он проявил себя, как смелый решительный офицер, имеющий незаурядные аналитические способности. На основании вышеизложенного ходатайствую о переводе Григорьева О.А. в наше ведомство".
Из коридоров ЦРУ
Через год, весной 1982, начальник "советского отдела" ЦРУ Майк Уэст понуро плелся в кабинет нового директора управления внешней разведки. Прежний начальник к тому времени успешно перебрался в просторные Вашингтонские кабинеты. Майку нечем было порадовать нового босса. В его папке лежал отчет о том, что в СССР поступила на вооружение новейшая зенитно-ракетная система С-300ПС (SA-10d по классификации НАТО). Система значительно превосходила зенитный комплекс "Пэтриот", в спешке доводимый до ума высоколобыми учеными, так и не дождавшимися секретной информации русских.
