А может быть, рукопись до сих пор пылится в столе. Бумагами очень сложно управлять. Они теряются и портятся, поэтому все математические достижения хранились в его голове. И лишь краткие выжимки, как указатели в лабиринте, Данин помещал в блокнот.
Математик похлопал себя по карманам. Блокнот и ручку дотошные милиционеры изъяли вместе со шнурками перед тем, как отправить в камеру. Вот на его потертых страницах напротив мелко написанных формул часто встречались три восклицательных знака.
Константин Данин вспомнил необычную цель сегодняшней утренней прогулки и неумело улыбнулся.
9
Пытливый семиклассник Костя Данин жадно дочитывал подаренную учительницей книжку о загадочной теореме Ферма. Десятки самых выдающихся математиков брались за ее доказательство. Некоторые продвигались вперед, получая важные промежуточные результаты. Но кому же их них достанется слава первооткрывателя? Кто сбросит завесу тайны и предъявит миру гармоничное и стройное доказательство? Оно должно быть безупречно красивым, не сомневался Костя.
Он пролистывал страницу за страницей, в предвкушении встречи с прекрасным решением. Но в последней главе его ждало жестокое разочарование. Ожидание не оправдалось. Книга не содержала полного доказательства Великой теоремы. Более того, сообщалось, что за несколько веков никто так и не сумел отыскать то "поистине удивительное доказательство", на которое намекал хитрый Ферма!
Юношеский максимализм подростка с трудом переваривал парадоксальный факт. Как это так, за три с половиной столетия наука достигла невиданных высот, люди пересели с телег на реактивные самолеты, расщеплен атом, покорена Луне, а тут простое уравнение из трех слагаемых остается нерешенным? Это противоречит всеобщему прогрессу!
Домашние задания были отброшены. С наивной смелостью и безграничным энтузиазмом Костя Данин тут же взялся за поиск доказательства. Уж он то, победитель городской математической олимпиады в конце двадцатого века владеет не меньшими знаниями, чем средневековый любитель математики из провинциального французского городка. Если решение загадки было подвластно дилетанту, то лучший ученик специализированной математической школы с ним наверняка справится!
А опытные математики? Почему они не добились успеха? Они чего-то не заметили, решил семиклассник.
Расчетливый Феликс Базилевич тоже просмотрел подаренную книгу. В отличие от Константина он бегло пролистал страницы, понял суть и сразу заглянул в конец. Теорема Ферма до сих пор не доказана! Ее величают самой великой загадкой математики. Первый, кто найдет доказательство, получит славу и денежную премию.
Феликс задумался. Для него это означало ответ на вопрос: как поступить, по-умному или по-хитрому? Практичный подросток уже давно сводил почти все свои жизненные проблемы к данному выбору. По-умному, означало самостоятельный упорный поиск решения с применением всех своих знаний и умений, а по-хитрому – поиск обходного варианта, использование доступных знакомств и подвернувшихся обстоятельств. Именно так, по-хитрому, он поступил и на городской олимпиаде, когда списал решение самой сложной задачи у Данина и получил почетное третье место. Если о теорему Ферма сломали зубы поколения высоколобых ученых, рассудил Феликс, то тратить на ее решение собственные силы тоже нецелесообразно. А вот увлечь ею гениального Данина и всегда быть рядом с ним, чтобы в случае успеха примкнуть в соавторы, гораздо эффективнее. Буду действовать по-хитрому, решил Базилевич.
Подталкивать Данина к теореме Ферма, однако не пришлось. Константин сам нырнул в водоворот формул как в живительный источник после изнурительного скитания. Он на добрых три недели зарылся в расчетах, часто пропускал уроки в школе, ему даже снились математические выкладки и, просыпаясь среди ночи, он хватался за бумагу, чтобы записать их. Но все решения оказывались с изъяном.
После нескольких бессонных ночей расстроенный семиклассник вынужден был признать, что его постигла печальная участь сотен других выдающихся математиков. Великая теорема оказалась неприступной. ВИ дружелюбно подтрунивала: кто ищет, тот всегда найдет, у тебя еще вся жизнь впереди. Костя хмурился, но от цели не отступил. Он сменил безудержный пыл на планомерное изучение успехов и ошибок предшественников.
Татьяна Архангельская, стремительно превращавщаяся из угловатой девчонки в кокетливую сочную девушку, почувствовала женской сущностью всплеск мужского интеллекта в вытянувшемся нескладном Константине. Это притягивало ее, и она использовала любой повод, чтобы быть рядом с ним. Когда по окончании восьмого класса прошло сообщение, что какой-то сумасшедший в Эрмитаже плеснул кислотой и изрезал картину Рембрандта, она потянула его в музей. "Пока психи всё не уничтожили, мы должны насладиться великими творениями", – шутила она.
Константин стоял в зале Рембрандта перед пустым местом на стене, под которым еще сохранилась табличка "Даная", и внутренне усмехался. Как же легко можно уничтожить рукотворную красоту. Искусство беззащитно перед руками вандалов. Картины и скульптуры требуют строгой охраны. Их стоимость исчисляется миллионами, а точные копии считаются дешевыми подделками. Но если не варвары, то безжалостное время всё равно не щадит их. Да что картины, каменные храмы подвержены разрушению. Века и стихия уничтожают всё. Даже знаменитые семь чудес света человечество не в силах было сохранить. Красота произведений искусства хрупка и недолговечна.
Иное дело изящные математические доказательства. Их красота не меркнет с годами, в них можно разбираться или не понимать, но их нельзя уничтожить. Даже если сжечь все до единой записи какого-нибудь решения, строгие логические выкладки останутся в умах математиков и легко могут быть восстановлены. Напыщенные умники, осуждающие то или иное направление искусства, не в силах опровергнуть истинность математического доказательства. Раз доказанное математическое утверждение никогда уже не исчезнет, никто его не извратит и не опровергнет. Бесследно сгинули шесть из семи чудес света, уничтожены или забыты десятки тысяч произведений искусства, считавшиеся некогда великими и неповторимыми, но теорема Пифагора две с половиной тысячи лет стоит незыблемо. Ее красота не тускнеет. Всё новые и новые варианты доказательства только украшают ее.
Татьяна Архангельская удивлялась потрясению обычно равнодушного к искусству Данина. Он надолго застыл около утерянной картины. На его лице отражалась борьба темной грусти и светлой надежды.
"Идем в другой зал. Там выставка золотых украшений, – настойчиво тянула его девушка. – Это безумно красиво". Константин бегло взглянул на потемневшие от времени полотна и безропотно пошел за Татьяной. Его уверенность в превосходстве математики обрела новые доводы.
Искусство противоречиво, думал он. Этого недостатка лишена царица наук математика. Когда хотят подчеркнуть необычайную ценность и красоту чего-либо, то сравнивают это с драгоценностями. Бриллианты, золото, изумруды – во все века их восхваляли и поклонялись им. Но драгоценности тоже не вечны. Их красоту можно уничтожить. Она однообразна и легко дублируется. Поэтому теорему Ферма глупо сравнивать с бриллиантом в короне математики. Скорее про самый огромный изумруд можно сказать, что он прекрасен, как доказательство теоремы Ферма. А с чем можно сравнить красоту математических выкладок? Только со светом солнца или сиянием вечных звезд.
