В стекло осторожно постучались. Официанточка. Наконец собралась со своими рюмочками, просто стрела, а не подавальщица.
– Несите, несите, милая. Ставьте сюда, прямо на парапет. Не упадет. А упадет – и черт с ним. Дальше мы сами.
Капустин наполнил рюмки.
– Давай выпьем за начало нового нашего предприятия, крупнее которого у нас ведь может уже и не быть в жизни. Всегда на этом месте пьянки начинаю философствовать.
Они выпили. На лицах выразилась разная степень удовольствия.
– Ты по-прежнему главбух нашей фирмы, я по-прежнему начальник службы безопасности. Просто фирма налилась соком – и еще будет наливаться.
– Но Нину убирать все равно придется. Капустин сразу посерьезнел.
– Ты, наверное, оговорился, товарищ. Не убирать, а переводить.
– Ты прав, я оговорился, товарищ. Переведи ее куда-нибудь к себе. Я приплачивать буду.
Капустин немного поиграл бровями. Винглинский продолжал:
– Только не говори, что теперь, после того как ее папа начал расти, это будет сделать намного труднее.
Начальник службы безопасности кивнул:
– Труднее. Но для тебя сделаю. Только уговор – помнить потребленную доброту!
Зазвонил телефон в кармане Винглинского. По мере выслушивания сообщения его лицо искажалось все более отвратительной гримасой.
– Знаешь что, Либава, лечи здоровье, и ничего не будет казаться. Все!
По физиономии Капустина было видно, что ему очень интересно, о чем там шла речь.
– Либава утверждает, вернее, говорит, что у него такое чувство, будто Нину похитили.
Капустин хмыкнул:
– Она же нашлась, ты сказал. Винглинский снова потер виски.
– Пропала, нашлась, то есть позвонила, что нашлась, а теперь Либава говорит – ее опять нет. Чепуха и путаница. Когда я во всем этом разберусь, кто-то мне ответит и за чепуху, и за путаницу.
Начальник охраны кандидата спросил:
– Зачем?
– Что – зачем?
– Зачем ее было похищать? Винглинский отрицательно мотнул головой:
– Главный вопрос – кто?
– Мало ли. Есть же там какие-то бандиты.
– Районная шпана, Кирюша, даже Либава с ними общается через своего секретаря. Считают пучки редиски на овощных рынках.
– Скажи, а этот Либава – грузин? Винглинский опять скривился:
– Его фамилия – это название города на Балтике, если помнишь географию. Внешностью он похож на кавказца еще меньше, чем фамилией. Что, появилось соображение?
Капустин задумчиво пожал плечами:
– Местные бандиты, конечно, чепуха, может, какие-нибудь грузинские воры?
Выражение лица олигарха сделалось брезгливым.
– Какие еще воры, Кирилл?!
– Учуяли что-то, подкапывают издалека под твой бизнес, хотя отмычкой под такие бастионы не подкопаешься. Прости, я на всякий случай просматриваю все варианты. Даже фантастические. Ты, значит, в этом Либаве уверен?
– Я, Кирюша, уверен, что он трус, бездарь, бабник-импотент и обжора. До сегодняшнего дня я его считал хотя бы верным человеком. Теперь даже и не знаю, что думать. Впрочем, иногда задашься вопросом: зачем мне верные дураки?.. Но в любом случае наша договоренность в силе, да?
Капустин вскинулся:
– Какая?
– Не притворяйся. Насчет Нины. Сам видишь, сколько с нею хлопот. Даже нельзя определить с точностью, похитили ее или она сама сбежала.
– Я подумаю, обязательно подумаю и придумаю что-нибудь. Когда выяснится, что там происходит. Мы как-то слишком беззаботно обо всем этом рассуждаем. А вдруг ее и впрямь умыкнули и заперли? Что мне в таком случае докладывать отцу?
Винглинский прикрыл бледными веками грустные глаза. И подумал: «А почему я так уверен, что и вправду не произошло ничего серьезного? Впрочем, какой похититель позволил бы Нине позвонить!»
Капустин, видимо, решив, что собеседнику нехорошо, встряхнул его за плечо и успокоил как мог:
– Я думаю, ничего страшного не произошло. А уговор выполню. Помогу.
– За это мы все тебя и ценим. Незаменимый, – сказал Винглинский, открывая все еще грустные глаза.
«Тот, кто льстит, тот отомстит», – подумал Капустин, улыбаясь.
Глава пятнадцатая
Разговор по душам
г. Калинов, фирма «Китеж»
– И что вы со мной теперь будете делать?
Нина сидела на трехногом табурете, по-прежнему держась маленькими руками за бублик черного шарфа. Лицо у нее было усталое, выражение усталого лица – ироничное.
Майор Елагин располагался напротив, за столом, Кастуев сидел на подоконнике, Бобер возился с какой-то аппаратурой в предбаннике. Одна нога Кастуева была без ботинка и сильно замотана бинтом, пятнистый комбинезон – весь в пятнах сажи и горюче-смазочных материалов. Майор выглядел, хоть и без ран, ненамного лучше. Странным образом на облике и одежде Нины ее участие в только что состоявшемся похищении практически не отразилось: лишь правое крылышко носа было то ли чуть оцарапано, то ли просто немного испачкано.
– Вы хоть глаза мне завяжите, когда будете вывозить отсюда. Да у вас и машина, кажется, екнулась, да?
– Да, машина слегка неисправна, – стараясь демонстрировать полнейшее спокойствие и абсолютное владение собой, сказал майор и слегка переставил огромные, замызганные локти на куске оргстекла, покрывавшем стол. – Но к тому моменту, когда вас придется отсюда, как вы выразились, вывозить, с ней все будет в порядке.
Кастуев с сожалением поглядывал то на ногу, то на майора, жалко было и ее и его. Кроме того, у работника фирмы «Китеж» крепло ощущение, что сморозили они огромнейшую глупость, влезли в дело, из которого еще надо будет суметь выпутаться. Когда уже по дороге домой выяснилось, что похитили они не телережиссершу, как им казалось, или лаборантку Лапузиных, что было бы еще полезней, а лицо, приближенное к самому господину Винглинскому, они сделались задумчивы и неразговорчивы. Первым порывом было – сразу выбросить ее на дорогу, но это не гарантировало полной безопасности. Она могла запомнить машину, да и похитителей, ибо средства маскировки они использовали небрежно и пару раз обращались друг к другу по имени – сказывалось отсутствие настоящего бандитского тренинга.
В конце концов, Елагин решил: раз уж украли, так уж украли. Собственно, чего дергаться – у них в руках человек, много знающий о деле, ради которого он, вольный московский майор, и прибыл в эти края.
– Мне хотелось бы, Нина, чтобы вы нам кое-что рассказали.
Девушка поджала губки, как-то автоматически начиная кокетничать. Эта сторона женской натуры не являлась ее сильной стороной, но до известной степени Нина умела ею пользоваться.
