Внезапно я почувствовала страх. А вдруг это бандиты?
Переоделись в форму и теперь заманивают меня в укромное место…
– Никуда не пойду, – сурово заявила я, ринулась в
купе и села на свою полку, – хоть убейте. Вернее, убивать меня нельзя. Вас
тут же поймают! Имейте в виду, мой муж, Олег Куприн, является майором милиции.
Он сейчас стоит на перроне, с цветами, ждет жену, я ему звонила и сообщила
номер вагона и место. Представляете, что он предпримет, обнаружив мое
отсутствие?
Сами понимаете, что я наврала с три короба. Олег никогда не
станет маячить на перроне с букетом, ему и в голову не придет купить розы. Даже
не знаю, что должно произойти, чтобы он кинулся за цветами. Естественно,
никаких телеграмм я не отправляла…
– Ваш муж служит в милиции? – заинтересовался
вдруг бригадир.
– Да, он занимается особо важными преступлениями,
убийствами например.
Неожиданно проводница опять завопила, как трехлетний
ребенок, у которого отняли конфету, а потом побежала по коридору.
– Ну раз у вас супруг милиционер, – вздохнул
парень, – тогда… в общем… ваша соседка умерла. Пройдите в служебное купе.
Вам придется задержаться после прибытия поезда, так как вы являетесь
свидетелем.
– Ч-чего? – прозаикалась я.
– Всего, – ответил юноша.
– Но она просто спала! Как – умерла? Вы шутите? Ну-ка,
потрясите ее за плечо!
– Пройдите к проводнику, – устало сказал бригадир.
Боже, какой ужас! Умерла?! О нет. Бедная женщина, такая
молодая, дочка совсем крошка! А муж? Он знает? Вроде он едет в соседнем купе.
Как его зовут… Роман!
– Пойдемте, – потянул меня бригадир.
Я послушно двинулась за ним.
– Зонтик забыли, – заботливо напомнил молодой
человек.
– Это не мой, – прошептала я.
– А кофточка голубенькая ваша?
– Да, – обалдело выдавила я.
– А белая сумочка и книга «Смерть в водовороте»?
– Да.
– Браслетик серебряный, часики?
– Да.
– Сейчас все в сумочку засуну, – засуетился
молодой проводник, – и принесу, вы пока с Ильей Сергеевичем, с нашим
бригадиром, ступайте.
Плохо понимая, что к чему, я добрела до служебного купе, где
мне налили стакан замечательного, не растворимого кофе, наплескали туда сливок
и дали булочку с маком.
– Вы ешьте, – улыбнулся бригадир.
– Отчего она умерла? – прошептала я, глядя на
булку.
– Ну… кто ж так скажет, – вздохнул Илья
Сергеевич, – может, сердце больное… пейте кофеек, он вкусный.
Тут поезд дернулся и остановился. В купе заглянул молодой
проводник и поставил на полку мою сумку.
– Не волнуйтесь, – сказал он, – там все
внутри, и кофточка, и книга.
– Спасибо.
– Милиция уже тут, долго не задержитесь, –
подхватил Илья Сергеевич, – хотите, пойду вашего мужа позову, он с
коллегами живо разберется.
Я быстро засунула в рот булку и сделала вид, что поглощена
едой, но бригадир все понял. Усмехнувшись, он ушел.
Милиция не заставила себя ждать. Слегка заспанный сержант
повел меня куда-то в глубь вокзала, путь наш лежал по длинным, изгибающимся
коридорам, и на пятом повороте я перестала запоминать дорогу.
Затем пришлось сидеть у обшарпанной двери, тихо закипая от
злости. Когда я дошла почти до изнеможения, ерзая на жестком деревянном
сиденье, появился кабанообразный капитан, лысый, потный, в мятой рубашке и
таких же брюках.
– Входите, – мрачно предложил он, впуская меня в
кабинет, больше похожий на клетку для хомячка, чем на служебное помещение.
Хотя это я зря. Ни один уважающий себя хомяк не станет
проживать в пеналообразном помещении со стенами, выкрашенными темно-синей
краской, и окнами, покрытыми слоем грязи толщиной более сантиметра, который
имеет обыкновение отваливаться без помощи уборщицы.
Глава 3
Узнав мои паспортные данные, капитан сурово сдвинул густые
брови и спросил:
– Чегой-то вы, Виола Леонидовна, всех своим мужем
майором пугаете?
– Я?
– Вы.
– И не думала даже. Просто сказала проводникам, что
Олег служит в милиции.
– Зачем?
– Ну… просто так.
– Нехорошо, Виола Леонидовна. Вам супруг тут не
поможет. У него свое ведомство, у нас наше. И потом, закон для всех один.
Думаете, жене майора все можно? Нет уж! Правов у ей столько же, сколько и у
моей жены!
Я снова разозлилась:
– Во-первых, вы неправильно произносите мое отчество.
Не Леонидовна, а Ленинидовна. Во-вторых, давайте сразу уточним: кто я – свидетель
или задержанная? Во втором случае я имею право на один телефонный звонок и в
отсутствие адвоката не скажу более ни слова.
– Вот те мишкин мед! – неожиданно крякнул
капитан. – Умные все стали, прямо страсть! Адвокат, муж-майор… Да никто
вас не виноватит. На вопросы ответьте – и свободны! Чего тянете?
– Так вы пока ничего и не спрашивали.
– Ехали вместе с Елизаветой Семеновной Марченко?
– Только от Вязьмы, я там села.
– И чего она рассказывала?
– Да ничего.
– Молчала?
– Нет, ругалась с проводниками. Хотела ехать одна с
дочерью в купе, а тут я появилась.
– Понятненько. Значит, вы совсем незнакомы?
– Нет.
– А вот врать не надо! – вдруг громко воскликнул
капитан.
– Вы о чем?
– О том, что вы отлично знали гражданку Марченко!
– Вовсе нет. Мы никогда не встречались.
– Вообще?
– Конечно.
– Не виделись ни разу?
– Да, представьте себе! В Москве проживает несколько
миллионов человек, со всеми познакомиться просто невозможно!
– Не умничайте, – нахмурился капитан.
– С чего вы взяли, будто мы с несчастной женщиной были
знакомы?
Капитан шумно вздохнул, потом спросил:
