– А мне блядун, – не утерпела я, – кстати, я
и не думала тебе изменять.
– Не бреши-ка! Мне позвонили и сообщили, что ты крутишь
роман с Леней Комаровым. Это кто такой, а? Я всех Комаровых в Москве прочесал!
Который твой?
– Вранье! – заорала я, пытаясь высвободиться из
железных объятий супруга. – Сам с Лесей Комаровой спишь. Мне звонили и все
рассказали. Вот, а я…
м з глаз полились слезы, изо рта слова:
– Эля Малеева… стриптиз… зелье… кладбище… ресторан…
ревность… Пошел вон, уноси шмотки, знать тебя не желаю!
Внезапно Олег поставил меня на ноги, потом усадил на
кровать. Я почувствовала, как начинает болеть ушибленное лицо. Куприн, не
говоря ни слова, подошел к своему портфелю и вытащил книгу.
– На, смотри.
Я уставилась на обложку. «Эля Малеева. Что делать, если у
вас растут рога. Сто практических советов».
– Зачем тебе эта дрянь? – подскочила я.
– Лучше расскажи, где ты носилась все эти дни? –
потребовал Олег.
Меньше всего мне хотелось говорить ему правду. Узнав о том,
что жена, дабы написать криминальный роман, впуталась в очередную детективную
историю, Куприн просто взбесится. И злить его сейчас мне совершенно не с руки.
Я осторожно начала:
– Ну… вообще говоря… нигде… Просто ходила по магазинам…
Внезапно на лице Олега появилось странное выражение. Он
резко встал, подошел к шкафу, одним махом сдернул с вешалок оставшуюся одежду,
швырнул ее в сумку и принялся кулаком утрамбовывать.
Я подлетела к мужу.
– Эй, ты чего! Сядь, поговорим.
– Не о чем. Ты врешь постоянно.
– Я?
– Ты!
– А может, ты?
– Я?!
В воздухе снова запахло дракой. Я испугалась, из двух зол
следует выбрать наименьшее.
– Послушай, Олег, ну остановись. Сейчас я расскажу тебе
правду.
Куприн словно ждал этих слов. Он мгновенно опустился в кресло
и мрачно сказал:
– Начинай.
Я поморгала, почувствовала, что мои уши запылали огнем, и
начала:
– «Я очень люблю всех своих детей, но кое-кто из них
ведет себя безобразно». Эту фразу произнесла…
Сами понимаете, что мой рассказ занял много времени. Когда я
замолчала, за окном вставало огромное, желто-красное солнце. Куприн, на
протяжении нескольких часов не сказавший ни слова, сбросил сумку с кровати на
пол и буркнул:
– Ложись.
– Ты не уйдешь? – жалобно протянула я.
– Уйду, на работу, – спокойным голосом ответил
Олег, – тебя же я убедительно прошу никуда не ходить. Сиди дома, я тебе
позвоню.
– Зачем?
– Затем, что наши отношения превратились в
безобразие, – грустно сказал он, – я перестал тебе верить…
– Сам хорош! – вскипела я. – Кто такая Леся
Комарова, а?
Куприн хмыкнул.
– Ладно, разговор не закончен, никуда не ходи! Жди
звонка, если, конечно, хочешь, чтобы мы сохранили семью.
Я закивала.
– Да, никуда! Но моя книга… детектив… Глебкины.
м з глаз потоком хлынули слезы. Олег пошел было к двери, но
потом вернулся и обнял меня.
– Ладно, хватит! Оба хороши.
– Олеся Константиновна выгонит меня вон.
– Успокойся!
– Я не напишу книгу!
– Ну, ну, все уладится.
– Но я так и не распутала клубок до конца!
– Однако достаточно много узнала.
Я вскочила и завопила:
– Олег! Ну как ты не понимаешь! Не могу же я приволочь
рукопись в издательство недописанной. Это немыслимо! Что, по-твоему, будет на
последней странице? «Дорогие читатели, изложила вам часть информации, а теперь
сами догадайтесь, чем дело закончилось».
– Вилка, ты… – начал было Олег, но у меня уже
потемнело в глазах, а язык начал работать сам собой.
– Олеся Константиновна выгонит меня из «Марко»!
Придется вновь бегать по городу наемной учительницей. Это ужасно! Ипотом, я
только-только стала приобретать популярность!
– Вот уж не знал, что ты настолько честолюбива, –
ехидно прервал меня Куприн.
Наверное, следовало замолчать, но почему-то на меня налетела
огромная, всепоглощающая обида.
– Да, – заорала я, вскакивая, – да! Я очень
хочу славы, денег, Нобелевской премии по литературе, почета, радио и
телепередач! Хочу видеть свои фото в газетах, мечтаю получать огромные
гонорары, издаваться во всем мире. Что в этом плохого? Да, я честолюбива, как
сто Наполеонов, но только хорошо понимаю, слава и деньги не достаются просто
так! За них надо заплатить собственным каторжным трудом, отсутствием личной
жизни и свободного времени… Я готова, я хочу, но ничего не выйдет! Олеся
Константиновна выгонит меня из «Марко», и придется опять впихивать в детские
головы неправильные глаголы. Господи, я ненавижу немецкий, я обожаю писать
детективы, это единственное мое счастье, но и его у меня скоро отнимут!
– Вилка! – с выражением невероятного изумления на
лице начал Куприн, но мне уже все стало по фигу.
Я подлетела к мужу и, рыдая, начала пинать его.
– Ты, ты… Леся… рукопись…
Дальнейшее помнится смутно. Откуда ни возьмись в нашей
комнате появились Томочка, Кристя, Семен, Ленинид и Никитос. Кто-то подтолкнул
меня к кровати, я осела на матрас, голова повалилась на подушку.
– Спи, – громко сказал Олег.
Я проснулась от запаха свежеиспеченного пирога и уставилась
на будильник. Восемь. Утра или вечера? Голова болела и слегка кружилась.
Нашарив тапки, я выползла на кухню и увидела Томочку, резавшую «шарлотку». У
стола сидел розовый, явно только выкупанный Никита. Значит, все же вечер.
– Вилусенька, – защебетала Тамара, – хочешь
кусочек пирожка? Твой любимый, яблочный, с корицей.
– Где Олег? – тихо спросила я.
– Все в порядке, – захлопотала подруга, – он
ушел.
– Навсегда!
– Ну и глупости тебе в голову лезут! – всплеснула
руками Тамара. – На работу поехал, утром, как обычно, кстати, вот.
