— Наркотики?
— Не только, но и они тоже. Каналы этой контрабанды находятся, что называется, под контролем, это по большей части то, что прежде называлось маркитантами, интендантскими службами. Мы умеем регулировать их пропускную способность, воздействовать на ассортимент переправляемого. Строго говоря, управление контрабандой "оттуда", есть способ управлять происходящим "здесь". Иногда нужно, чтобы какой-нибудь древнеперсидский сатрап получил коробок спичек, а крестоносец несколько таблеток снотворного, понимаете?
— Думаю, да.
— Иногда другим способом не приблизиться к истинному равновесию противопоставленных сил. Столь тонкая, столь трудноуловимая вещь это истинное равновесие. Да, это самая лучшая аналогия — весы. На одной чашке сено, на другой солома. Приходится добавлять по травинке, да по соломинке.
— А "туда"?
— А вот "туда", как вы сами понимаете, не должна бы в идеале просочиться ни одна крупица сведений о том, что происходит здесь.
— Но ведь просачивается. — Сенатор погладил ни с того, ни с сего взволновавшегося Зизу.
— Пока это происходит в виде туманных слухов, расплывчатых историй. О том, чтобы никто не унес отсюда с собой, или в себе ничего реально опасного, заботится одно из мощнейших наших подразделений Гипнозиум, находящийся под началом доктора Асклерата и феноменальной госпожи Летозины. Мы еще там побываем.
— А женщины?
Ох уж эти властьимущие! Ну, вот что он хотел сказать этим глобальным своим вопросов?! Лично я в тупике. Но не моя умничка.
— Вы хотите узнать, встречаются ли они только среди судей, есть ли они также и среди участников?
— Да, хочу.
— Есть. И я знаю каков будет ваш следующий вопрос: для каких целей они сюда доставляются, если мы тут имеем дело с чисто мужскими играми?
— Может быть, амазонки? — Спросил мессир комиссар загадочным тоном.
— Нет, нет, Теодор, никаких сказок, только работая в реалистической плоскости, можно добиться искомых результатов. А женщины здесь оттого, что ведь не все наши акции заканчиваются ничейным исходом. Кто-то ведь должен нести тяжесть поражения. Я понятно выражаюсь?
Комиссар молча ухмыльнувшись, кивнул. Терракотовая физиономия, резко потрескавшаяся при улыбке, была, честно говоря, отвратительна.
— Что ж, — Зельда изящным естественным движением оправила платьице, — начнем нашу экскурсию?!
Комиссар переложил Зизу из правой руки в левую.
— Начнем.
Мы погрузились в лифт. По дороге Зельда сообщила, что первым пунктом ознакомительной программы будет музей. Мессир Теодор не удивился. И даже не спросил, музей чего. Несмотря на вполне адекватное, почти легкое поведение, этот загорелый мужчина казался мне абсолютно непроницаемым, как башня с заделанными входами. Башня, явно подвергавшаяся в прежние свои эпохи осадам и пожарам, и средь всего этого устоявшая. Итак, мессир комиссар не отреагировал на сообщение о музее, и Зельда по собственной инициативе пустилась в пояснения.
— Мы называем его музеем Патрика. Так зовут нынешнего хранителя, но, посвящен он другому человеку. Майклу Буту. В далеком 1992 году он сделал открытие, оказавшееся тем зерном, из которого, упрощенно говоря, все и выросло, весь нынешний миропорядок. Современники, как водится, значение этого открытия не оценили, и их отчасти можно извинить, уж больно несерьезный характер оно, на первый взгляд, носило. Только спустя многие десятилетия, с применением специальных методов удалось реставрировать с достаточной степенью точности картинку того звездного момента, когда обыкновенный школьный учитель из маленького городка в Среднем Девоншире, что находится и поныне в Англии… А Патрик считается и считает себя отдаленным потомком гения
— Майкл Бут. — Произнес без всякой интонации Комиссар.
— Вы что-то слышали о нем? — Внимательно так спросила Зельда.
— Нет, нет.
— А мне показалось…
Комиссар улыбнулся. Так улыбаются, стараясь понравиться. Кто?! Этот обветренный динозавр моей зеленоглазой звездочке?! Зельде нельзя было обижать высокого и самонадеянного гостя, и она ответила ему улыбкой почти лишенной насмешливого презрения, которого он вполне заслуживал.
— Вот наша машина.
Мессир Теодор глядел на кусок антиквариата с мотором не скрывая симпатии.
— Насколько я могу судить по выражению вашего лица, вы одобряете мой вкус.
— Я не настолько стар, чтобы сказать, будто бы эта машина впрямую напоминает мне о моем детстве, но кто-то из моих предков мог на такой кататься, я думаю.
В доказательство этих слов он выпустил своего пса на заднее сиденье, и тот загарцевал по вытертой коже.
Зельда не гнала машину, давая сенатору возможность как следует полюбоваться окружающими видами. Он любовался молча, и не меняя выражения лица.
— Правда, у нас тут мило? И никакой архитектурной фанаберии, как вам наверно, уже успели нашептать. Просто люди с фантазией тешат свою фантазию. Но тут дело в том, что фантазия один из основных инструментов, в рабочем арсенале здешних, весьма необычных обитателей. К тому ж, надо заметить, что далеко не все у нас тут транжиры, не все капризны.
Замурлыкал телефон, Зельда ловко подхватила наушник и, выслушав сообщение, резко остановила машину. Я хотел спросить, что произошло, но мне не положено влезать с расспросами. Но интересно, что и мессир комиссар молчал не выражая никакого нетерпения. Брови Зельды сошлись-разошлись, еще разок, и она сообразила, что нужно делать.
— Некоторое изменение планов.
— Мы не едем в музей?
— Нет, в музей мы едем, но сначала заедем в госпоже Изифине. Она только что узнала, что вы, Теодор находитесь здесь, и захотела с вами встретиться, причем, незамедлительно. А таким людям как госпожа Изифина у нас в Деревне отказывать не принято. Кроме того, должна заметить от себя лично, что я сама являюсь поклонницей этой необыкновенной женщины. Она эталон, образец и все прочее в том же роде. И один из крупнейших умов в нашей профессии. Я самым примитивным образом трепещу при простом приближении к ней.
Мне был виден профиль сенатора. По нему пробежала некая тень. Трудно было понять, неприятная ли это мысль, или всего лишь тень платана, под которым плавно разворачивалась наша колымага. Может быть, сенатор тоже начал трепетать, при упоминании о госпоже Изифине. Или просто он не любит, когда меняются планы.
— Но это еще не все. После посещения госпожи Изифины нас ждет сам сэр Зепитер, лидер здешнего собрания божественных умов.
Ничего себе! Зепитер в это время дня обычно еще монументально почивает, после вчерашних сверхусилий на руководительской ниве. Определенно наш загадочный гость еще менее прост, чем мне думалось вначале.
— И только потом в музей. — Заявила Зельда, тормозя у скромного деревянного крыльца, которым выходило к улице обиталище госпожи Изифины. Обыкновенный белый дощатый домик с зелеными жалюзи. Мало кому известно, что холм, на боку которого прилепилось это скромное строение, скрывает у себя во чреве трехэтажный вычислительный центр, и доступ в него открыт для немногих.
