Глава вторая
Прошло примерно полтора месяца.
За это время капитану Олоннэ удалось сделать многое.
Он собрал под своими знаменами всех талантливых корсарских капитанов.
Оснастил эскадру из шести кораблей и возглавил целую армию не менее чем в тысячу человек.
Проделал труднейший путь к той части света, что впоследствии была названа Центральной Америкой. Плавание оказалось трудным из-за того, что в этот раз на Олоннэ ополчились помимо испанцев еще и силы природы. Эскадра перенесла два шторма и несколько приступов изнурительного штиля.
Олоннэ бомбардировал с моря испанский город Пуэрто-Морено, а потом, высадившись на берег с несколькими сотнями корсаров, взял его приступом.
Высадиться он был вынужден, потому что его люди стали роптать: им надоело болтаться по морям без всякого толка — ни один груженный золотом галион за все полтора месяца плавания не соизволил попасться им на пути.
Корсары послали своих представителей к капитану Воклену, пользовавшемуся среди джентльменов удачи самым большим уважением после Олоннэ. Кроме того, Воклен считался рассудительным человеком.
После первого разговора Олоннэ выставил вон «рассудительного человека» и заявил, что его целью является Сан-Педро и никакие другие цели его не интересуют.
— Иди и скажи им это!
Воклен безропотно поклонился и ушел. Но ему было суждено вернуться. Штиль оказался на его стороне. Настало утро, и корсары снова увидели эту ужасающую картину — беспомощно висящие на мачтах паруса. Они собрались на палубе и стали требовать, чтобы капитан вышел к ним.
Олоннэ вышел.
— У нас почти не осталось питьевой воды.
— В бочках одна гниль вместо солонины!
— Все сухари сожрали крысы!
— Еще несколько дней такой жизни — и мы будем не в силах натянуть фал!
— Что вы хотите от меня?! Это не я рассовал все испанские суда по укромным бухтам. И не я управляю погодой.
— Наши желудки не понимают слов. Дай нам еды и работы.
— До места высадки осталось всего двадцать миль. Мы перевалим через небольшой хребет, и в наших руках будет один из самых богатых городов провинции Никарагуа. У вас будут не только еда и работа, но и деньги. Много денег. Спросите у тех, кто ходил со мной на Маракаибо, довольны ли они своим заработком и держу ли я свое слово.
Голоса в возмущенной толпе начали стихать. Авторитет капитана делал свое дело. И тогда заговорил Воклен. Он вызвал этим огромное удивление Олоннэ. Никогда скрытному толстяку не приходило в голову открыто выступить против своего капитана.
— Ты хочешь что-то сказать?
— Да. — Воклен повернулся к команде. — Мы все очень уважаем нашего капитана, но… В общем, зачем нам идти до Сан-Педро, когда есть чем поживиться значительно ближе?
Толпа опять заволновалась:
— Где?
— Что?
— Пуэрто-Морено, он находится вот за этим мысом. Городишко небольшой и не такой уж богатый, но для того, чтобы перевести дух и поесть вдоволь, он сгодится.
— Что ты мелешь! Какой еще Пуэрто-Морено! — начал было Олоннэ поднимать голос на неуместного говоруна, но почувствовал, что слова Воклена произвели на собравшихся сильное впечатление. Одним криком не обойтись, нужны более основательные аргументы. — Еще пять лет назад здесь был простой рыбацкий поселок. Здесь жили индейцы, которые охотятся на черепах. Этих тварей мы можем наловить и сами.
Олоннэ говорил с раздражением и понимал, что его слова звучат все менее убедительно.
Воклен тоже видел: капитан не в ударе.
— Да, — заговорил он снова, — городок совсем небольшой. Его вообще построили как пристань, испанцы там перегружают товары, чтобы потом отправлять их в глубь континента. Охрана там есть, но не слишком большая, и мы…
— Ладно, — махнул рукой Олоннэ, — если завтра утром не будет ветра, мы обойдем этот мыс.
— Как это мы сделаем при таких парусах? — закричали в толпе.
— Верповать будем, понятно. Триста человек высадятся на берег.
Сделав еще кое-какие распоряжения, Олоннэ ушел в каюту. Надо было обдумать сделанные сегодня открытия. Например — почему так осмелел Воклен? Почему промолчали Ибервиль и ле Пикар? Не могут же они перейти на сторону Воклена. Потому что перейти на его сторону — это значит встать под его команду. Для настоящего лихого моряка и воина стать подчиненным такой посредственности, как капитан Воклен, непереносимо обидно.
Может, все-таки завтра появится ветер. Он был готов молиться Богу, черту, кому угодно, чтобы это произошло.
Этого не случилось.
Наутро корсары, назначенные для пешего боя, стали высаживаться на берег.
Другие занялись верпованием — тяжелым, нудным делом. То есть перетаскиванием кораблей вдоль берега вручную с помощью веревок, наматываемых на растущие на берегу деревья. Это была самая нелюбимая работа, чем-то схожая с бурлацкой. А может быть, и очень схожая.
Потом был бой.
Испанцы, естественно, не ожидали, что кто-то в подобную погоду сможет приблизиться к их городу. Так что появление корсарских кораблей явилось для них настоящим шоком. Двумя залпами удалось полностью разогнать те полторы сотни испанских солдат, что выгнал на берег местный алькальд. Они отступили в глубь города, наивно рассчитывая подготовиться к какому-то отпору. Но тут из леса повалили дьяволы Ибервиля. Да еще в таком количестве, которое могло присниться местным жителям только в страшном сне.
Разумеется, они тут же стали сдаваться на милость победителя, хотя прекрасно знали, что этот победитель менее всего склонен осыпать их милостями.
Воклен оказался прав. Пуэрто-Морено действительно оказался лишь пристанью. Причем пристанью, заваленной товарами. Испанцы прекрасно знали о том, что время от времени пути передвижения ценностей из Старого Света в Новый и наоборот становятся корсарам известны, поэтому пускались на хитрости, то есть меняли пути подобного передвижения. Пуэрто-Морено был одним из таких новых маршрутов, или, вернее сказать, пунктов на маршруте. Причем устроен он был совсем недавно, товары через него двигались в огромных количествах, потому что испанцы не боялись нападения.
Корсары имели возможность убедиться, в каких размерах осуществляется испанская торговля. Они бродили по набережной, с восхищением подсчитывая, сколько тут тюков и мешков.
— Кошениль!
[15]
— Индиго!
— Кожи!
Причем они не могли не оценить, что все это богатство досталось им почти без всякого риска. Бойто вышел смехотворный. И в один голос все твердили, какой все же умный человек этот толстяк Воклен.
