Сошлись мы с ним на трехстах, я побежала было в деревню и
наткнулась на Томочку с Никитой, вышагивающих по дорожке. Подруга несла красный
бидон, Никитос тащил пакет.
– Вилка, – удивилась Тамара, – ты что здесь делаешь? Ой,
кажется, пожар случился! Ну и ну! Как гарью пахнет! Надо же, как мы крепко
спали, ничего не слышали, не иначе, отравились кислородом!
– А вы куда? – поинтересовалась я.
– В Немировку, – улыбнулась Тома, – ты же вчера нам молоко
пообещала, а не принесла. Я подождала часов до шести и сама в деревню подалась.
Нашла избу, где ты все оставила, сырники потом сделала. Вот сегодня опять
свеженькое куплю. Почему у тебя такой вид?
– Какой? – попыталась улыбнуться я.
– Ужасный.
– Все нормально, – я мгновенно принялась фантазировать, –
просто пишу новый детектив, из сельской жизни. Деревню знаю плохо, вот и брожу
тут, осматриваюсь.
– Ага, – кивнула Томуся, – понятно. Тогда мы пошли.
Две фигурки двинулись в сторону Немировки. На секунду меня
охватило беспокойство. Очень не люблю обманывать подругу и делаю это только в
самых крайних случаях. Тамара наивна, словно трехлетний ребенок, и я
некомфортно чувствую себя, солгав ей.
Но, с другой стороны, правду сейчас говорить нельзя.
У Томы слабое здоровье, она начнет нервничать. Потом я не
совсем соврала. Мне и впрямь предстоит написать новую книгу, а в голове пусто,
как в холодильнике перед зарплатой. Детектив о деревне я еще никогда не писала,
следовательно, вполне могу изучать жизнь пейзан.
Успокоив таким образом бунтующую совесть, я вернулась к
нашей избе, потопталась во дворе, потом решительно направилась к соседке Лене.
Через два часа я поняла: в Пырловке, в маленьком местечке,
где жители знают друг про друга всю подноготную, о Федоре мне никто ничего
сообщить не может. Ни Лена, ни продавщица в магазине, ни кумущки, обсуждавшие
на площади у лавки последние новости, ни почтальонша с огромной сумкой не знали
даже его фамилию. Писем Федор не получал, в местный магазин не заглядывал, ни с
кем не общался.
Единственная, кто мог мне дать исчерпывающую информацию о
нем, глава местной администрации, укатила на свадьбу к племяннице.
– Теперь раньше чем через две недели не явится, – смеялись
местные сплетницы, – пока на поезде до Перми докатит, пока нагуляется, потом
обратно потащится…
Так мне и не удалось ничего узнать, кроме того, что Федор
врач. Причем специализацию парня не назвал никто, и оставалось лишь гадать, кто
он: хирург, стоматолог или акушер-гинеколог. Сами понимаете, что номер больницы
или поликлиники, где работал бирюк, также остался тайной за семью печатями.
Не понимая, что делать дальше, я вернулась в избу, прошла в
свою комнату и стала наводить порядок: убрала постель, взяла со стула висевшие
на нем джинсы, кофту, водолазку, футболку, хотела повесить их в шкаф и
обнаружила в самом низу «пирога» из шмоток чужую джинсовую курточку, ту самую,
которую забыла отдать Миле. На первый взгляд она казалась старой, потертой и
местами рваной. Я, конечно, не очень хорошо разбираюсь в одежде, скромные
материальные средства не позволяют мне шляться по бутикам, поэтому ярлычок с
надписью, выведенной золотыми буквами: «Морре», мне ни о чем не сказал. Но в
нашей семье есть Кристина, страстная читательница всех мыслимых и немыслимых
модных журналов.
– Кристя, – крикнула я, но ответа не услышала.
Пришлось идти к ней в спальню.
– Эй, Кристина!
– Боже! – застонала девочка. – Это ужасно! Раннее утро!
Дайте поспать!
– Уже почти полдень.
– У меня уже каникулы – конец мая. Весь год в семь
вскакиваю. Ну что тебе надо? – ныла Кристина, пытаясь натянуть одеяло на
голову.
Я сунула ей под нос куртку.
– Скажи, шмотка фирменная?
Кристина мгновенно села.
– Bay! Где взяла такую?
– Скажи, курточка дорогая?
– Это же «Морре»
[1].
– Ну и что?
– Вилка, ты пещерный человек.
– Допустим, просвети меня.
Кристина вскочила, прошлепала босыми ногами к подоконнику,
схватила известный глянцевый журнал и провозгласила:
– Во! Они никогда туфту не печатают. Гляди, точь-в-точь
такая курточка. Знаешь, сколько она стоит?
– Именно это я и пытаюсь узнать.
– Баксов семьсот.
– Ты с ума сошла! Рваный кусок джинсы не самого нового вида?
Семь сотен долларов?! Врешь!
– Эх, Вилка, – по-взрослому горестно вздохнула Кристина, –
есть люди, которых такая цена не останавливает, даже, наоборот, привлекает. Где
ты ее взяла?
– Одна знакомая забыла.
– Кто?
– Ну… ты ее не знаешь.
– Можно я померяю?
Не дожидаясь моего разрешения, Кристина схватила рванину,
нацепила на себя и завертелась перед потемневшим от старости зеркалом.
– Ну классно! Полжизни за такую отдать можно. Девчонки от
зависти умрут, когда меня в ней узреют.
Я не разделяла восторгов девочки, на мой взгляд, дорогая
одежда должна иметь соответствующий вид, а в этой куртенке могут в метро не
пустить, дежурная у автоматов запросто посчитает вас бомжихой.
Кристя сунула руку в нагрудный карман, вытащила небольшую
плоскую, похоже, золотую коробочку, открыла ее и присвистнула:
– Да уж! Некоторые люди очень себя любят.
Я уставилась на пачечку ярких карточек, которые перебирала
девочка.
– Что там?
Кристина надула губы:
– Дисконт-карты на скидку. Ну и ну!
– Эка невидаль, – усмехнулась я, – у нас таких полно.
Кристя скривилась:
– Ага! Супермаркеты всякие и подобная лабуда!
