– Сейчас, подожди минутку, вот, держи, – сказала я и
поставила перед малышом пиалу с творогом, – лопай.
– Неть.
– Варенье положить?
– Неть.
– Сахарком посыпать?
– Неть.
– Сметаной полить?
– Неть.
– Ты не хочешь творога?
– Неть.
Я залпом опрокинула в себя чашку чая. Никита очень
категоричный ребенок. Первое слово, которое он выучил, было: «Неть». Не «нет»,
а именно «неть», с мягким знаком на конце. Конечно, сейчас Никитос очень хорошо
разговаривает, на мой взгляд, даже слишком хорошо и громко. Он тараторит целый
день, рот у него не закрывается ни на минуту, даже во сне он бормочет какие-то
слова.
– Вот ведь что странно, – сказала как-то Томочка, с трудом
уложив сына в кровать, – ты ждешь не дождешься, пока ребенок заговорит, учишь
его словам, а как только он начинает спокойно изъясняться, с нетерпением ждешь,
когда же он замолчит.
Если Никита чем-то недоволен, он на все вопросы коротко
отвечает: неть. Неть и все тут. Хоть тресни!
Переубедить малыша невозможно. Упрямство появилось на свет
раньше Никитоса.
Глава 19
– Ладно, – сдалась я, – неть так неть. Не ешь творог. Возьми
бутерброд.
– Неть.
– С маслом!
– Неть.
– Сверху посыплю сахаром.
– Неть.
– Тогда чего ты хочешь?
– Оладушки.
– Завтра пожарю, – пообещала Томочка, – сейчас ешь, что
дают.
– Неть. Оладушки.
Следующие десять минут мы хором пытались уговорить Никитоса
сменить гнев на милость. В конце концов ребенок зарыдал:
– Оладушки-и-и.
– Ну придумайте что-нибудь! – возмутилась Кристя. – Совсем
малыша расстроили. Разве можно мелкого до слез доводить, и вообще, что, вам
трудно ему пару оладий сгоношить? На две минуты дел! Не надо опару ставить! На
кефире сделайте!
– Тесто замесить недолго, – согласилась Томочка, – только на
чем я их пожарю? Газа-то нет!
– Действительно, – пробормотала Кристина и повернулась к
брату:
– Кукис, знаешь, бутерброды намного вкусней.
– Оладушки!
Кристина вздохнула.
– А что, если тесто влить в тостер?
– Глупости, – рассердилась я, – ничего хорошего не выйдет,
придется тебе, Никитцын, ложиться спать голодным.
Последняя фраза была сказана явно зря. Малыш сморщился и
залился отчаянным плачем. Вообще-то он совсем не капризный, но, видно, перемена
погоды повлияла и на него.
– Знаю! – воскликнула Кристя. – Давайте ставьте тесто. Ну
чего тормозите, видите, мелкий в истерике колотится.
– Где же ты газ добудешь? – поинтересовалась Томочка.
– А у Альфреда небось есть, сейчас спрошу, – закричала
Кристина и понеслась на улицу.
Я схватила Никитоса и стала вытирать его пухлощекое личико
посудным полотенцем.
– Успокойся, милый, видишь, мама уже готовит оладьи, но надо
подождать, сразу они не сделаются.
Мальчик моментально замолчал. Я давно заметила, если просто
запретить ребенку что-либо, скорей всего, он не послушается, но стоит ему
нормально объяснить, по какой причине не следует совершать тот или иной
поступок, то вы мигом достигнете цели.
Только ведите себя умно, если ваша тринадцатилетняя дочь
заявляет, что прямо сейчас отправится в парикмахерскую, где ей соорудят из
роскошных белокурых волос зеленый ирокез, не стоит бросаться запирать дверь и
вопить: «Нет, только через мой труп! Изуродуешь себя!»
Подобные доводы для подростка не аргумент, и в конце концов
в вашем доме разгорится феерический скандал. С ребенком нужно говорить на
понятном ему языке.
– Зеленый ирокез? Да сколько угодно, вперед и с песней.
Только имей в виду, это уже отстой. Сейчас самые тормозные перцы ходят с
ирокезами, глянь-ка в журналы. Нынче крутые носят совсем иное, дреды, к
примеру.
На мой взгляд, что ирокез, что дреды одинаково гадко, но
девяносто детей из ста не пойдут в цирюльню. Одни, потому что неинтересно
делать прическу, которой удастся шокировать взрослых, другие побоятся
показаться отсталыми, третьи, настроенные постоянно спорить с родителями, тут
же изменят свою позицию. Потому мой вам совет, на большинство просьб подростков
вместо «нет» говорите «да» – и добьетесь сногсшибательного результата.
– У него нет газа, – проорала Кристина, влетая на кухню, –
говорит, что не готовит ничего и баллоны не покупает.
Поняв, что оладий не будет, Никитос завопил с новой силой.
Мы принялись утешать его, но мальчик орал все громче и громче.
– Что у вас происходит? – спросила Лена. – Крик на всю
деревню стоит.
Мы объяснили соседке суть проблемы.
– Экие вы нехозяйственные, – покачала головой Лена, – кто же
в деревню без плитки ездит?
Мы с Томочкой переглянулись.
– И не подумали о ней, – протянула я, – как-то в голову не
пришло.
– Моя-то сломалась! – объяснила Лена, – ну ничего.
Она высунулась в окно и завопила с такой силой, что Никитос
икнул и замолчал:
– Семеныч!
– Чаво? – донеслось издалека.
– Выпить хочешь?
– Чаво делать надоть?
– Плитку сюда неси.
Втянув голову назад, Лена деловито спросила:
– Бутылку мне купили, ну ту, что за кипятильник ему отдала?
– Нет, – растерялась я.
– Ничего, – утешила соседка, – завтра беги в магазин и бери
сразу несколько поллитровок. Я сейчас еще одну приволоку. А вы, растяпы, на
будущее имейте в виду, в Пырловке водка – валюта.
– Чего это вам к ночи плитка понадобилась? – прохрипел
Семеныч. – Людям спать пора, а они за ремонт взялись.
Продолжая бубнить себе под нос, мужик вытащил из мешка
несколько кафельных плиток.
