– Вилку сегодня снимают для «Космо».
Глаза девочки вспыхнули огнем.
– Возьми меня с собой!
– Куда?
– Ну Вилка! – заныла Кристя. – Я всегда мечтала посмотреть,
как фотки для «Космо» делают. Это же мой любимый журнал, я его фанатка. Что
тебе стоит, а?
– Э… э… да… а… – замямлила я, пытаясь сообразить, как
поступить, – ну… того, нельзя!
– Нельзя?
– Категорически, – принялась я вдохновенно врать, – нас
строго-настрого предупредили: никаких детей с собой не брать!
– Детей?! Но я же не Никитос! – возмутилась Кристина.
– То есть я имела в виду школьниц, – быстро поправилась я, –
фотограф решительно настроен против того, чтобы на съемках присутствовали
граждане моложе восемнадцати лет!
Кристина замолчала, я перевела дух. Слава богу, нашла нужный
аргумент!
– Знаешь, Вилка, – протянула Кристя, – ты в другой раз ври
более убедительно! Если не хочешь брать меня с собой, так и скажи.
– Что ты, – я попыталась оправдаться, – я рада бы, да не
могу. Условие такое поставили – никаких несовершеннолетних.
– Вилка, – очень серьезно сказала девочка, – многим моделям
сейчас по пятнадцать-шестнадцать лет, а кое-кто еще моложе. Никаких фотографов
не смутит даже десятилетняя девочка, если у нее есть соответствующие фигура и
лицо!
– Да? – изумилась я. – Думала, что приглашают к работе на
подиуме лишь совершеннолетних.
– Так вот, – закончила Кристя, – ври, но не завирайся.
Ладно, не стану навязываться. Спасибо, сто лет мне поездка с тобой не нужна!
Хлопнув дверью, она вынеслась во двор, я осталась сидеть над
чашкой кофе в самом скверном расположении духа.
Мерзкое настроение стало еще хуже, когда я прибежала на
станцию. Над кассой трепыхался на ветру листок, вырванный из школьной тетради.
Корявым почерком кто-то нацарапал на нем «Электропоезда на Москву отменяются до
полудня, идет ремонт путей».
Обозлившись, я хотела идти назад, но тут мимо платформы с
ревом пронесся товарный состав. Я вернулась к кассе.
– Один до Москвы.
– Поезд будет в двенадцать десять, – меланхолично ответила
кассирша.
– Почему?
– Объявление гляди.
– Уже видела.
– Чего спрашиваешь тогда?
– Почему электрички не ходят?
– Так написано же! Путя ремонтируют.
Тут мимо платформы опять просвистел поезд, на этот раз
пассажирский, скорый.
– Но странно получается! – возмутилась я. – Товарные идут,
экспрессы тоже!
– Правильно, грузы пропускают и скорые, – кивнула кассир.
– А электрички нет?
– Да.
– По какой причине?
Тетка потеребила воротник кофты.
– Груз оплачен, экспресс по расписанию следовает, все верно!
Для электричек ремонт.
– Идиотство!
– Ты тут не ругайсси, это не мы придумали.
– А кто? – закричала я, полная решимости разорвать в клочья
«автора» замечательной идеи.
Кассирша подумала мгновение и сообщила:
– Министр путей, ему жалуйсси.
– Но мне срочно в Москву надо.
– Садись в автобус, – посоветовала баба, – и ехай до
следующей станции…
Она не успела договорить. Издавая отчаянные вопли, мимо
пролетела электричка.
– Почему она не остановилась? – затопала я ногами.
– Так ремонт путя!
– Но электричка идет!
– Верно, к Москве.
– Как же так, она едет, а пути чинят?
– Ага.
Нет, «умом Россию не понять». Объявлен ремонт
железнодорожного полотна, но составы идут.
– Простите, – поинтересовалась я, – объясните, в чем суть
починки? Вы ведь только что посоветовали мне добраться на перекладных до другой
станции, следовательно, там электричка остановится, я в нее сяду и доберусь до
Москвы?
– Да, – кивнула кассир.
– Тогда в чем суть ремонта? – взвыла я.
– В Пырловке до полудня посадки не будет.
– Почему???
– Ремонт путя.
Я открывала и закрывала рот, словно выброшенная на берег
рыба.
– Тьфу, пропасть, – рассердилась кассирша, – чего пристала?
Русским языком талдычу: ремонт путя!
Жди двенадцати. Меньше пить вечером надо, тогда утром шибче
соображать будешь!
Окошечко с треском захлопнулось, перед моим носом закачалась
табличка «Закрыто»!
Глава 20
В столицу я попала к часу и в полном унынии приехала к дому
Людочки. Навряд ли она сидит в квартире, скорей всего, что и сегодня придется
весь день шляться по городу, прижимая к себе пачку стодолларовых купюр. В
шикарном подъезде дорогу мне опять преградил охранник. Но не успела я раскрыть
рта, как знакомый голос произнес:
– Арина, свет очей моих, плюшевый котик, с какой стати ты
тут толкаешься?
Я попятилась, есть только один человек на свете,
разговаривающий подобным образом: милейший Федор, начальник отдела рекламы
издательства «Марко».
– Козленочек мой, – вещал рекламщик, – что ты здесь
потеряла?
– А ты? – пошла в атаку я.
– Ну у меня тяжкая обязанность, выразить заклятому другу
«Марко», хозяину «Нодоба» Алексею Мирскому соболезнования в связи с трагической
кончиной жены. Эй, ты чего так в лице изменилась?
– Людмила умерла? – в полном ужасе воскликнула я. – Когда?
Позавчера она выглядела совершенно здоровой, бодрой!
Федор нахмурился.
– Ну-ка цыпа-дрипа, колись. Откуда знаешь Людмилу? Что
связывает тебя с «Нодобом»? Очень интересно.
– Я просто была знакома с Людой.
– Да?
– Да.
