– Видите ли, – я опять пошла по тонкому льду лжи, – я хорошо
знала Соню, маму Люды, в юности мы с Людочкой тесно общались, она жила тогда на
другой квартире.
– Да, – кивнул Алексей, – это верно.
– Потом наши пути разошлись, мы случайно встретились пару
месяцев назад в кафе… э…
– «Мэн», – неожиданно подсказал Алексей, – Людочка там
всегда обедала.
– Точно! – обрадовалась я. – Именно «Мэн». Ну а потом мне
понадобились деньги, и Людочка их одолжила на пару дней.
– Жена была такой щедрой, – тихо сказал Алексей, – она
всегда всем помогала. Было бесполезно отговаривать ее от добрых поступков. Я не
настолько доверчив, ни за что не расстанусь с деньгами без расписки. Людочка же
постоянно давала в долг, а потом удивлялась, даже плакала, когда ее обманывали,
не возвращали деньги. Вы, Арина, уникальный экземпляр. Жаль, что мы
познакомились при столь грустных обстоятельствах.
– А что случилось с Людочкой? – не выдержала я.
– Ее убили.
– Кто?
Алексей зябко поежился.
– Думаю, моя жена погибла из-за своей редкостной
доверчивости. Вчера она утром поехала в парикмахерскую. Последней в живых ее
видели сотрудники салона. Сделав прическу, Люда ушла, домой она не вернулась.
Тело ее нашли в соседнем с цирюльней подъезде. Люду ограбили и убили. Скорей
всего, к ней подошел бомж и попросил денег. Очевидно, она, несмотря на мои
категорические запреты, вытащила кошелек, раскрыла его… Маргинал увидел
приличную сумму, втолкнул мою несчастную жену в подъезд, ударил ее по голове
железной палкой, снял с нее все драгоценности, выпотрошил портмоне и ушел.
Машина Люды осталась припаркованной недалеко от салона.
– Ужасно, – прошептала я, – тут поверишь в судьбу. Соня
погибла не своей смертью, ее мать тоже, теперь Людмила.
– Да, – кивнул Алексей, – только они прожили большую жизнь,
а Людочка совсем молодая, разве это справедливо? Господи, я же только что с
книжной ярмарки приехал, меня в столице не было, и тут такое!
Он поднес к глазам платок, и я поняла: Алексей вовсе не
спокоен, он просто изо всех сил старается не потерять лицо.
Оказавшись на улице, я налетела на Федора:
– Ужасно! Ты заставил меня отдать деньги человеку, который
только что потерял жену.
– Ничего, – заявил рекламщик, – ты же все равно хотела
вернуть долг.
– Но не в такой же ситуации! Что обо мне теперь подумает
хозяин «Нодоба»?
– Ничего, кроме того, что писательница Арина Виолова до
идиотизма честная баба.
– Теперь понимаешь, что никаких авансов я ни от кого не
получала?
– Ну… ну… ну… Арина, ангел мой сизокрылый, коли в другой раз
тебе тайком от супруга понадобится малая толика денег, не надо направлять свои
легкие стопы в «Нодоб», «Звезду», «Глорию» и прочие процветающие издательства.
Просто иди ко мне и прочирикай: «Феденька, котик, дай мне, глупой, безмозглой
кошечке, мешочек с золотыми монетками!» Поняла, цыпа-дрипа?
– Да, – устало кивнула я.
– Вот и ладненько, светлый ангел моей черной души, – сказал
Федор, быстро влез в свою шикарную иномарку и унесся прочь, забыв предложить
подвезти меня.
Чувствуя, что ноги налились свинцовой тяжестью, я доковыляла
по улице до кафе, отыскала свободный столик, шлепнулась на неудобный
пластмассовый стул и попыталась успокоиться.
Бедная Людмила, погибнуть ясным днем, во цвете лет. Молодая,
здоровая, богатая… Жить бы да радоваться! ан нет.
Я задумалась. Интересно, в какую парикмахерскую ходила Люда?
Скорей всего, она посещала один из элитных салонов. И что, в нем не было
охранника, который проводил бы богатую, упакованную клиентку до авто?
Маловероятно. К тому же дорогие парикмахерские, как правило, расположены на
шумных магистралях, мимо течет поток машин, идет толпа людей…
Я схватила телефон. Одно из изданий, принадлежащих мужу
Томочки Семену, печатает криминальные новости, я когда-то работала в нем
корреспондентом и имею среди его сотрудников много друзей.
Ну-ка, позвоним ответственному секретарю Володе Мозжейко.
– Что надо?! – рявкнул Вовка.
– Ну ты даешь, – восхитилась я, – если кому-то что-то и было
надо, после подобного вопроса человек в ужасе уронит трубку. Всех информаторов
растеряешь.
– Это кто? – сбавил тон Вовка.
– Вилка.
– А! Что случилось?
– Людмила, жена хозяина издательства «Нодоб»…
– Слышь, Тараканова, – оборвал меня Мозжейко, – твоя новость
давно протухла, мы уже готовим материал, спасибо за звонок, ждем новых
сообщений.
– А кто пишет статью?
– Люсьенда, – гаркнул ответственный секретарь и
отсоединился.
Не подумайте, что Люсьенда – это прозвище.
В паспорте у женщины записано именно такое имя – Люсьенда,
вот уж не знаю, почему ее родителям, жителям Тверской области, взбрело в голову
назвать дочь столь странным образом. Хотя с какой стати я Виола?
– Кто там с плохими новостями? – прочирикала Люсьенда в
трубку.
– Это Вилка. А с чего ты решила, что сообщение неприятное?
– А хрен его знает, так чаще всего случается, одни мерзости
кругом, – заявила Люсьенда.
– Про смерть жены хозяина издательства «Нодоб» ты пишешь?
– Ну.
– Скажи, возле какой парикмахерской ее убили?
– Зачем это тебе?
– Надо.
– Ну раз надо! Погоди.
Люсьенда зашуршала бумажками.
– Жуткое дело, – забормотала она, – салон «Паоло» в
переулке, в одном шаге от метро «Маяковская». Рядом Садовое кольцо, время
полдень. Народу кругом полно. И такое! Ее всю изуродовали.
– Всю? А я слышала, что с нее золото сняли и кошелек
отобрали.
– Это верно, – согласилась Люсьенда, – только, похоже,
бедняжка попала в лапы психу или маньяку.
– С чего ты взяла?
– Знаешь ведь, как орудуют гоп-стопники? Они убивать не
любят.
