Его окрик подействовал на нее как удар хлыста, она содрогнулась. Джулию била мелкая дрожь, ей показалось, что от нее осталась одна оболочка, внутри — пустота, а липкий ужас заполнил всю ее внутреннюю сущность. Она хватала ртом воздух как рыба, выброшенная на берег.
— Держите ее, — приказал сидевший на стуле человек. Кто-то постучал в дверь.
«Ангелы» сжали ее тело еще сильнее, запрокинули ей голову назад так, что она могла видеть потолок, еще сильнее и бесстыднее развели в стороны руки и ноги. Джулия словно парила вниз животом над полом, как парашютист в затяжном прыжке. Из коридора неясно донесся какой-то шепот, от которого у нее мурашки побежали по коже. Каждый звук теперь приводил ее в смятение, она совершенно не могла взять себя в руки.
Мужчина вернулся. Он снова сел на стул, его лицо оказалось рядом с ее головой.
Она продолжала парить где-то в полутора метрах над полом, зажатая как в тиски руками восьмерых мерзавцев.
— Опустите ее, — приказал высокий русский.
Мужчины швырнули ее на кровать.
Потолок взлетел вверх.
Джулию подбросили пружины матраса.
Царь встал и начал медленно мерить комнату шагами.
— Если тебе страшно быть голой, залезь под одеяло, — сказал он. Она восприняла его слова как приказ и тут же его исполнила.
— Хитер Бантри, мы не причиним тебе вреда. И отцу твоему тоже ничего плохого не сделаем. Но теперь, когда ты работаешь на нас, с твоей старой жизнью покончено. Ты будешь богата. Ты будешь счастлива. Никогда не предавай нас. Тебе это ясно?
Она кивнула.
— Хорошо. Иногда у нас возникают проблемы. Полиция пытается проникнуть в нашу организацию. Мы этого не потерпим и не допустим.
Мужчина снял галстук и начал расстегивать рубашку. Она подумала, что он собирается ее изнасиловать, а после с ней это же проделают остальные. Девушка почувствовала такое омерзение, что еле сдержала приступ рвоты. Она очень хотела закричать: «Меня зовут не Хитер Бантри! Я не та, за кого себя выдаю! Отпустите меня!» Ее всю передернуло в непроизвольной судороге, а потом как будто парализовало, а мужчина тем временем обнажил свою грудь.
— Хитер Бантри, это — восьмиконечная звезда, эмблема нашей организации. — Завитушки красного и черного. Змеи и кинжалы. Восемь острых концов лучами расходились из центра татуировки, покрывавшей левую часть его груди. До самой середины грудь мужчины пересекал хирургический шрам. — Теперь мы работаем с организациями во всем мире — с «Ангелами» в Америке и Скандинавии, во Франции, Германии и Нидерландах. — Его акцент исчез. Английский, на котором он говорил, стал почти совершенным. — Наши братские организации раскиданы по всему миру. Эта восьмиконечная звезда, Хитер, — символ нашего русского братства, нашего единства и могущества, единения всех наших семей и братств. У тебя тоже будет такая татуировка. Она будет не такая большая, и деталей на ней будет поменьше — ты ведь только солдат, но звезда будет тебя защищать. Ни один «Ангел ада» не обидит тебя, когда у тебя будет такая звезда. Тебя будет бояться половина мира. Эта звезда украсит твою грудь, Хитер Бантри. Я прикажу сделать ее тебе сегодня же ночью. Ты меня поняла?
— Да.
— Ты согласна?
«Селвин?!»
— Да.
— Это — первая часть той дани уважения, которое ты нам воздаешь. А вторая часть такая. Все, кто вступает в нашу организацию, кто становится нам близок, должны сделать одну вещь, на которую никогда не отважится ни один полицейский. Ты сделаешь то, о чем мы тебя попросим?
Она обвела комнату глазами и молча кивнула в знак согласия.
— Ты согласна стать посвященной?
Она снова кивнула.
— Хорошо. Нас беспокоит один полицейский. Его надо убрать. Сейчас над этим вопросом работает Жан-Ги. Он большой мастер своего дела. Он научит тебя, как установить устройство, покажет, как нажать кнопку. Это совсем не так трудно. Полицейский будет уничтожен, ты станешь убийцей. Поняла?
Она кивнула.
— Согласна?
Она кивнула.
— Скажи это вслух!
— Да, — сказала Джулия Мардик.
— Ты убьешь для нас полицейского? — к нему снова вернулся его фальшивый акцент.
— Да.
— Говори это!
— Да, — повторила она громче.
— Говори мне, банкирская дочка, что ты нам делаешь. Говори мне!
Хоть голос ее был слабым, тишина в комнате стояла такая, что ее ответ был слышен всем:
— Я убью для вас полицейского, — проговорила она.
— Ты будешь его разбомбить? Ты взорвешь его в куски?
— Я подорву его. Он разорвется в клочья.
— Ты разорвешь ему задницу?
— Я взорву его задницу.
— Это хорошо. Я хочу, чтобы ты была одна из нас, Хитер, — сказал мужчина. — Я не из этой страны, но я уважаю обычаи во всех землях. Где я живу, откуда я приехал, где меня учили, мы не взрываем людей, просто чтобы убивать их. Но здесь такой обычай у «Ангелов». Мы уважаем их обычай, да?
— Да.
Кивнув головой, он дал знак всем выйти из помещения.
— Закрой дверь! — рявкнул он вслед последнему выходящему — это был Жан-Ги.
— О, нет, нет, только не это, — взмолилась она.
— Что ты боишься, Хитер? Ты не можешь быть девственница.
— Мне больно. Я не могу. Со мной что-то не так. Я не могу заниматься сексом. Я не хочу забеременеть. Я не могу иметь детей. У меня тело не нормальное, пожалуйста, вы все мне там порвете, пожалуйста, я очень вас прошу. Я все сделаю, что вы попросите, только не это…
Джулия была в ужасе от собственных слов. Она сама сказала ему, что сделает все, что он захочет. Она чувствовала себя сломленной, полностью побежденной, униженной, потерянной.
Мужчина подошел к кровати и склонился над ней. Потом поцеловал ее. Она ответила на его поцелуй сдержанно, чисто механически шевеля губами. Он шепнул ей на ухо:
— Целуй звезду. Это твоя надежда. Целуй восьмиконечную звезду, Хитер.
Он распахнул рубашку, чтобы снова открыть грудь, она подвинулась, чтобы поцеловать звезду в самый центр.
— Языком лижи, Хитер. — Она повиновалась. — Так хорошо.
Он расстегнул брюки, вынул свою мужскую плоть и некоторое время мастурбировал, чтобы возбудиться. Потом приподнял ей голову, положив руку на затылок, и сказал:
— Возьми в рот.
Джулия Мардик сделала, что ей было сказано, он сжал ей голову руками и стал вводить член с такой силой, что она подумала, он ей уши оторвет, потом он кончил, она проглотила, и при этом у нее возникло такое чувство, что ее заразили чумой, ей казалось, что смертельный яд растекается по жилам, поражая все жизненно важные центры. Мужчина застегнул рубашку, спрятав звезду, и направился к двери. По дороге он поставил стул на место и завязал галстук.
