Его партнер спокойно ждал.
— Проблема заключается в том, — сказал старший полицейский, — поставили ли они жучки до того, как квартира стала пустой, или после. Я бы сказал, что после. Это было сделано совсем недавно. Пыль на стенной балке отличается от пыли на четвертном валике, на плинтусе и на опорном брусе. С балкой недавно что-то делали. Точно то же самое произошло в квартире Акопа Артиняна.
— И что нам это дает? — поинтересовался Мэтерз.
— Тот, кто вывез ее вещи, хочет знать, ищут ее или нет, — Санк-Марс говорил медленно, негромко, сдержанно. — Если они ее куда-то спрятали, им надо знать, кто в этой связи станет нервничать. Они думают, что она на кого-то работает, но наверняка этого не знают, поэтому они и устроили эту проверку. А если они выяснили, что она с кем-то связана, тогда им надо знать, с кем именно. И это меня особенно беспокоит. При таком раскладе они подозревают кого-то кроме нас.
— Ваш источник.
— Кто бы он ни был.
Какое-то время они молчали, спокойно сидя в машине. В зеркальце заднего обзора Санк-Марс увидел, что молодые полицейские сделали большой круг, возвращаясь к своей машине. Глубоко войдя в роль, они так из нее и не вышли.
— Могу поспорить на деньги, что они взяли эти жучки из квартиры Акопа и поставили их сюда.
Мэтерз задал вопрос, который, возможно, ему лучше было бы не озвучивать.
— Как вы думаете, Эмиль, она еще жива?
Детектив решительно покачал головой.
— Билл, пока мы ее не найдем висящей в шкафу на мясном крюке, будем исходить из того, что она жива. Я не хочу ее потерять. Ни в коем случае. Хватит с меня убитых ребят.
Мэтерз продолжил свои умозаключения:
— Если мы будем исходить из того, что она жива, значит, ее проверяют.
— А из этого, в свою очередь, следует, что мы и вида не должны подавать о том, что нам известно о ее существовании. Мы ни с кем не будем о ней говорить.
Мэтерз сделал глубокий вдох и резкий выдох.
— Что теперь?
— Утром, Билл, не выходи на работу. Тебе надо отоспаться. Займись своими делами завтра после обеда. Или уже сегодня? Ладно, не важно. Если получится, я завтра выйду на работу только к вечеру.
— И чем вы собираетесь заняться?
Санк-Марс покачал головой, как будто еще не решил, что ему делать.
— Это устройство для прослушки — штука непростая. Устанавливал его профессионал высшего класса. У нас поговаривали о том, что такими игрушками пользовались в КГБ, говорят, они есть и у ЦРУ. Уверен, что эти ребята без труда распознают друг друга по почерку. Лучшим вариантом для этой женщины было бы, чтобы «Ангелы» даже не подозревали о ЦРУ, но если они связаны с бывшим сотрудником КГБ, то могут об этом догадываться. Если они ее проверяют, нам необходимо, чтобы она эту проверку прошла и стала одной из них. Потому что в противном случае провинциальная полиция найдет ее в какой-нибудь канаве, распиленную на куски бензопилой.
— Так чем вы завтра вечером собираетесь заняться? — после паузы Мэтерз вернул его к теме разговора.
— Мне страсть как любопытно узнать, насколько далеко зашел с такими же игрушками Лапьер. Может быть, я его завтра навещу.
Санк-Марс завел машину. Он вдруг подумал, что молодые сотрудники, видневшиеся в зеркальце заднего обзора, целовались исключительно для того, чтобы действовать на нервы Мэтерзу, но он слишком устал, чтобы им подыгрывать.
— Да, сегодня ночью я узнал много нового, — признался Мэтерз. — Эмиль, а тогда, помните, в конюшне, почему вы сказали мне, что ваш друг вас предал?
— Раймонд слишком много знает. Его предостережение было чересчур нарочитым. Когда он предупреждал меня, у него на уме было что-то вполне определенное. Я это нутром почувствовал. Черт, даже лошадям это было понятно! Знаешь что? Это ты меня на него вывел.
— Я? Как?
— Ты сказал, что мой источник, наверное, меня знает, если не непосредственно, тогда через кого-то, кто близко со мной знаком. Какое-то время я даже в разговорах с Сандрой тщательно выбирал слова просто потому, что она американка. Но потом я задал себе вопрос: если бы я работал на ЦРУ за границей, как бы я решил выяснить, с кем мне лучше связаться в управлении? В качестве одной из возможностей при таком варианте я мог бы использовать совет канадской разведки, скажем, попросить их об одолжении, посмотреть, что они могли бы мне предложить. Вот так Раймонд и вывел на меня Наездника.
Мэтерз какое-то время сидел в задумчивости.
— Почему же вы считаете, что он вас продал? Ведь ваше положение, Эмиль, после этого резко пошло в гору.
— Помощь организации для использования в ее целях друга называется предательством. Не забывай об этом, если очутишься когда-нибудь в схожей ситуации. Тебя подбросить домой или в управление?
— В управление, — попросил Мэтерз, потому что оставил там машину.
Он не собирался отсыпаться утром, как предложил ему Санк-Марс. Машина была нужна ему хоть и не на рассвете, но все-таки довольно рано.
Когда ночь была уже на излете, нежданно-негаданно потеплело, и предвестником весны пролился сильный дождь, но уже вскоре после рассвета небо очистилось от туч и стало ярко-голубым.
Денек выдался замечательный.
Эмиль Санк-Марс и Сандра Лоундес вывели лошадей на три огороженных выгула, примыкающих к конюшне. Животные били копытами талый снег, беременные кобылы с довольным видом неуклюже терлись об изгороди. Люди как завороженные смотрели на животных и думали о том, что рано или поздно зима закончится, придет весна, все снова зазеленеет, а там и лето не за горами. Но пока — во мраке холодной зимы, от предвкушения этой неизбежной перспективы у обоих кружилась голова.
Они стояли в сапогах на снегу, опираясь об изгородь загона, оба блаженно улыбались, как будто на них веял теплый, бодрящий ветерок.
— Сдается мне, в детстве я был сложным ребенком, — произнес укоризненно Санк-Марс.
Сандра стояла, уперев локти в изгородь загона и положив голову на ладони.
— Тогда ты просто витал в облаках, — не стала она спорить, потому что ей захотелось быть с мужем поласковее.
Он подвинулся к ней и нежно провел пальцем по щеке, отбросив прядь русых волос от глаз. Сандра повернулась к нему, чуть склонила голову и задумчиво коснулась губ большими пальцами обеих рук. Муж обнял ее и легонько прижал к ограде.
— Мы такие, какие есть, — произнес он.
Сандра внимательно на него посмотрела. Она понимала, как важно бывает для него выразить какую-то мысль и знать, что изреченная им истина будет оценена по достоинству и собеседник выразит с ней согласие. Но порой он изъяснялся какими-то загадками.
— Что ты хочешь этим сказать?
Санк-Марса не огорчило столь явное непонимание, наоборот, он посчитал его хорошим знаком.
