Тихий выдох сквозь плотно сжатые зубы и Бес, хищно оскалившись, даванул спуск, выпуская на свободу застоявшихся в тесноте автоматного магазина свинцовых демонов убийства. С удовлетворением отметив, что шедший первым высокий худощавый африканец неловко сунулся лицом в землю и застыл в ненормальной, невозможной для живого человека позе, Бес перекинул прицел на второго проводника, еще не понявшего, что произошло и в ступоре замершего на месте. Справа донеслась раскатистая автоматная очередь, в игру вступил Самурай. На тропе мгновенно воцарился хаос. Неожиданный обстрел повергает в шок на несколько драгоценных для нападающих секунд даже хорошо обученных воинов. Конечно, миг растерянности быстро пройдет, и враг найдет, чем ответить на нападение, но в первый момент, еще не осознавших, что их убивают людей, можно расстреливать как в тире. Это и называется использованием фактора внезапности. И, засевшие на заросшем кустарником склоне, использовали его сейчас на всю катушку.
Кекс выбрал себе жертву еще в тот момент, когда преследователи только проявились смутными размытыми на фоне лесного буйства красок тенями. И уже не отводил от нее взгляда, твердо решив для себя, этот будет первым, потом тот, что идет рядом, а дальше кого успею достать. Первым был крепкий широкоплечий негр легко точно детскую игрушку тащивший на плече ручной пулемет. Мушка автомата уперлась в обтянутую пестрым камуфляжем грудь. Жандарм что-то увлеченно рассказывал своему бредущему рядом товарищу, периодически помогая себе жестами. Кекс напряженно следил за их разговором, даже пытался представить, о чем они могут сейчас говорить. Быть может крепыш-пулеметчик рассказывает напарнику об оставшейся дома жене и маленьких детях, делится планами на дальнейшую жизнь, наверняка, как у большинства людей прекрасными и несбыточными. Только у этого чернокожего планы несбыточны особенно. Всего через несколько секунд пуля, выпущенная рукой совершенно незнакомого ему человека, родившегося в другой части света и приехавшего в его страну то ли за легкими деньгами, то ли за избавлением от собственных комплексов и рефлексий, оборвет такую непрочную нить человеческой жизни, разрушая и ломая маленькую личную вселенную ничего не подозревающего жандарма. Успеет ли он понять, что произошло? Откуда пришла неслышная и невидимая смерть? О чем он будет говорить, что вспоминать в тот момент, когда раскаленный кусочек металла вопьется в широкую мускулистую грудь, останавливая биение сердца? От этих внезапных мыслей Кексу стало тошно, и он даже перевел прицел на шагавшего рядом с пулеметчиком жандарма. "А этот то чем перед тобой провинился? Тем, что защищает от тебя свою землю и тот порядок жизни на ней, который он сам выбрал? Ведь ты сидишь в засаде не на врага идущего по подмосковному лесу, а на человека, который у себя дома, за тысячи километров от того места, где живешь ты! Вот он идет сейчас по родным местам и мечтает, как его встретят дома любимая жена и маленькие дети, после того, как он поймает бешеных волков, желавших им зла", — шепнул внутренний голос. И точно, будто услышав мысли Кекса, жандарм изобразил в воздухе рукой волнистую линию и сделал вид, что укачивает ребенка. Кекс закусил губу и, физически чувствуя, как испаряется, уходит из мозга, захлестнувшая его волна азарта, упрямо вернул дрогнувшую было мушку обратно, точно под срез левого кармана чернокожего жандарма.
— А титьки у этой шлюхи вот такие огромные! — рассказывал меж тем жандарм пулеметчику, сопровождая свои слова красноречивым жестом, обозначающим уж вовсе нереальную окружность. — Она визжала как свинья, пока Реми не придавил ей горло ботинком, а уж потом Жозе сорвал с нее платье…
— Ну а оружие? Оружие то вы нашли? — плотоядно ухмыльнувшись, спросил пулеметчик.
— Нет, оружия в тот раз не нашли. Да разве в этом дело, зато классно повеселились. Побольше бы таких обысков!
Кекс вытер взмокшую правую руку о штанину и вновь приник к прицелу, палец мягко лег на спусковой крючок, последние секунды перед боем, перед первым выстрелом, после которого уже ничего нельзя будет изменить, долгие, привычно растягивающиеся на часы. Сбоку простучала короткая очередь — началось! Глаза напряженно до боли впились в рослую чернокожую фигуру выбирая упреждение. И вдруг она непостижимым образом расплылась, теряя очертания, и перед мысленным взором Кекса мелькнуло испуганное женское лицо и несколько детских мордашек жмущихся к материнскому подолу. Он быстро моргнул, стряхивая наваждение и, зажмурив глаза, преодолевая себя, как перед парашютным прыжком, будто с разбегу бросаясь в холодную воду, с силой дернул спуск. Автомат кашлянул, выплевывая свинец, и забился в руках, ствол повело в сторону и вверх, задирая смертоносный свинцовый веер к верхушкам деревьев. Длинная бесполезная очередь в положенных три секунды опустошила магазин.
Когда Кекс смог заставить себя вновь глянуть на тропу, там царило смятение. Жандармы, пригнувшись к земле, ошалело крутили головами, ощетинив во все стороны стволы, не пытаясь ни ответить на огонь, ни найти какое-нибудь укрытие, так и не поняв, откуда их убивают. Чернокожий, беседовавший с пулеметчиком, громко и страшно выл на одной по-волчьи тоскливой ноте, а из развороченного живота сизыми клубками вываливались внутренности. Зато пулеметчик, удобно примостившись за телом еще живого товарища, лихорадочно дергал затвор, явно готовясь открыть огонь. Кекс чувствовал себя совершенно опустошенным и смертельно уставшим, он тупо смотрел на то, как под точным злым огнем его товарищей гибли так и не пришедшие в себя преследователи. Потом внезапно вспомнилось про расстрелянный одной очередью магазин, и рука даже потянулась его поменять, но на полпути замерла, какая, в сущности, разница, есть в автомате патроны или нет. Теперь, когда он все-таки убил человека за деньги, все потеряло смысл, все обесценилось.
Конечно, он уже успел и раньше пострелять здесь, там возле блокпоста на выезде из города, но там был быстротечный, не оставляющий времени на раздумья и обходные маневры встречный бой. Жестокий, короткий и кровавый, но, тем не менее, честный с абсолютно равными шансами. Они стреляли в него, он, чертом крутясь под вражескими пулями, в них, в итоге он жив, а они нет. Все справедливо, просто он оказался умелее, искуснее, везучее, наконец. И дрался он там не за деньги, за жизнь. Глупо, конечно, но здесь сейчас все было по-другому. Какая-то неуместная, темная достоевщина, с преступлениями, раскаяниями и наказаниями, свойственная видимо только таким как он, людям с претензией на тонкое чувственное восприятие мира и интеллигентность. Ведь вот наверняка Маэстро с Самураем не терзаются подобными комплексами, нет, это удел гнилого интеллигента…
Пулеметная очередь прошла над головой, осыпав его ворохом какой-то мелкой трухи, заставляя опомниться и собраться. Что-то давно не слышно выстрелов Самурая и Беса? Ах да, ведь расстреляв по магазину, нужно было сразу же уходить, не дожидаясь дополнительной команды! Черт, как можно было об этом забыть?! Не хватало еще из-за своих интеллигентских рефлексий в самый не походящий момент подвести товарищей. Он бестолково заметался, одновременно пытаясь пристегнуть к автомату новый магазин и вертя головой в поисках кого-нибудь из отступающих стрелков. Так никого и не увидев Кекс вскочил на ноги и низко пригибаясь к земле метнулся назад уходя за обратный скат крутого холма, где невидимый для преследователей он сможет спокойно осмотреться и оценить обстановку. В любом случае бросить его не могли, наверняка остальные ждут дальше в сырой и темной безопасной глубине тропического леса, всего в нескольких минутах быстрого бега отсюда.
