Маэстро пружинисто вскочил на ноги и, в несколько прыжков достигнув машины, с обезьяньей ловкостью взлетел на броню.
— Трогай по малу! — в открытый люк водиле.
— А ты поработай пулеметами, поработай! Прижимай все, что зашевелится! И гляди у меня в оба — не дай Бог сожгут машину! Все кусты и ямы по пути простреливать издали, понял? И не жалей патроны, надо будет — купим! — это уже наводчику.
Сам старлей распластался на броне, прикрываясь башней, внимательно ловя глазами любое движение на склоне и приготовив к стрельбе автомат. БТР плавно качнуло и рывком дернуло вперед. Ну, поехали! Заставим звезды плакать! Натужно хрипя на низкой передаче, выдерживая черепашью пешеходную скорость, бронетранспортер пополз вверх по дороге. Пока из-за сплошных облаков дыма и пыли, то и дело вскипающих минометными разрывами, разобрать, что делают засевшие на перевале не было никакой возможности. Штурмовая группа вела огонь в белый свет как в копеечку, абсолютно не видя перед собой противника, и паля на удачу в окутавший перевал мутно-серый туман, надеясь убить хоть кого-нибудь и возможно упредить выстрел в свою сторону. Велся ли вообще ответный огонь, было не ясно, но среди атакующих убитых и раненых не наблюдалось. Это обстоятельство настолько приободрило бойцов Народного фронта, что они начали выскакивать из-за прикрытия и, похваляясь удалью, пластать пространство перед собой длинными очередями от живота, копирую героев киношных боевиков. Олег, возглавлявший «юрчиков», лишь презрительно ухмылялся, глядя на потуги своих подчиненных показать себя крутыми вояками.
Маэстро по рации отдал команду минометчикам на прекращение огня. Штурмовая группа подошла уже вплотную к позициям «вовчиков» и минометы вполне могли зацепить своих. До гребня седловины оставалось не больше сотни метров. Минометы смолкли. Внезапно воцарившаяся тишина тревожным звоном билась в барабанные перепонки уже свыкшиеся с грохотом разрывов. Огневая подгруппа прекратила огонь, продолжая держать в прицелах передний край обороны врага, готовая в случае малейшего сопротивления вновь обрушить на его голову всю свою мощь. С перевала тоже не стреляли, и это настораживало, заставляя учащенно пульсировать по жилам напоенную адреналином кровь. Такое молчание могло означать, что на перевале никого нет, или же, что затаившиеся «вовчики» готовятся встретить штурмовую группу кинжальным огнем в упор.
— Ну что, курбаши, долго стоять будем? Давай свою гвардию броском вперед, а я отсюда прикрою если что!
— А твои не пойдут что ли? — хмуро просипел недовольный издевательским обращением Олег. — А деньги им за что плачены?
— За деньги они уже отработали! К тому же пусть лучше те, кто умеют стрелять останутся на прикрытии. А в рукопашную ходить и твое «мясо» сойдет!
— Ладно, уболтал, черт языкастый, сейчас идем.
Олег быстро заговорил на непонятном Игорю местном диалекте, энергичными гортанными фразами что-то втолковывая примолкшим и будто осунувшимся и ставшим разом меньше ростом «юрчикам», потом резко махнул рукой вперед, указывая направление движения. Боевики продолжали мяться, отводили глаза и старались спрятаться за спины стоявших рядом разведчиков. Маэстро видел, как наливается темной дурной кровью лицо Олега, как начинают ходить на щеках тугие желваки, а глаза затягиваются мутной пленкой бешенства. Он вновь энергично махнул рукой, что-то прокричав, но никакого действия на перетрусивших боевиков это не возымело. Уходили драгоценные секунды, в любой момент вбитые в землю минометным огнем «вовчики» могли оправиться и врезать со всех стволов по замявшейся атакующей группе. Олег выдернул из кобуры пистолет, обычный армейский ПМ, и, приставив его к голове первого попавшегося под руку боевика, вновь жестами приказал идти в сторону перевала. Крупный бородатый таджик лишь отрицательно покачал головой. Тогда Олег звенящим от ярости голосом что-то прокричал ему и поднял вверх палец. Еще один резкий вскрик, и пальцев стало два. "Считает до трех!" — догадался Маэстро. По щекам таджика градом катились пот и слезы, губы тряслись крупной дрожью. Олег поднял третий палец и по тому, как исказилось его лицо, Маэстро понял, что сейчас раздастся выстрел.
— Стой! Не надо! Я сам поеду вперед на БТРе. Слышишь?!! Прекрати!!!
Пару секунд Олег еще продолжал вдавливать пистолетный ствол в щеку несчастного таджика, потом резко, будто делая над собой невероятное усилие, опустил руку, одновременно глубоко выдыхая. Смерть медленно уходила из его глаз.
— Что, совсем охренел? Если там есть хоть один гранатометчик — домой поедешь в цинке…
— Ты же мне заплатил? Ну и пошел теперь на х… со своими советами, вон лучше у этих орлов штаны проверь, не обмочились ли… Так, а вы, воины, — это уже экипажу БТР. — Марш отсюда оба! Без вас обойдусь! Ну чего сидим? Не слышали что сказал?!
Чумазый мехвод, торчавший из открытого люка, обиженно засопел и молча отвернулся пряча глаза, а наводчик тонкий светловолосый парнишка в выгоревшем до бела застиранном х/б напротив с вызовом глянул на старшего лейтенанта.
— Это наша машина, мы с нее не уйдем!
— Что значит не уйдем? Вы что, пионеры?! Здесь же не «Зарница» ни хрена! Тут пули настоящие, насмерть убивают! Или мамкам цинковый подарок приготовить решили! А ну марш отсюда, зелень, чтоб я вас не видел!
Наводчик упрямо набычился, исподлобья глядя на Маэстро.
— Все равно не уйдем, и Вы не имеете права нас выгонять! Мы экипаж. А Вам все равно одному не справиться, если Вы за водителя сядете, кто же стрелять будет?
Вообще-то роль стрелка Маэстро собирался предоставить Олегу, вряд ли этот волчара не управился бы с пулеметами, но, оглянувшись и поймав его насмешливый взгляд, махнул рукой:
— Ладно, некогда с вами пререкаться, поехали!
Обрадованный экипаж мгновенно исчез под броней, а сам Маэстро вновь занял уже привычное место за башней. БТР начал медленно и осторожно карабкаться на вершину, Маэстро до рези в глазах всматривался в окружающий рельеф, прощупывая каждый куст, каждую складочку местности, только не прозевать затаившегося гранатометчика! Выстрел в упор из гранатомета страшен — ничто не спасет. Бронетехника — сила, когда впереди идет пехота, выковыривая из укрытий затаившихся охотников за танками, а уж броня перед пехотой в долгу не останется всегда огнем прикроет, спасет и выручит. Вот только попробуй растолкуй эту прописную истину полуграмотным таджикам! Потому до боли, до двоения в глазах, до ярких разноцветных кругов всматривается сейчас в придорожные вымоины и пожухлый кустарник Маэстро. "Господи, если ты есть, спаси и помилуй меня грешного, дай вовремя заметить гранатометчика. Ну пожалуйста, Господи! Ну что тебе стоит!" — губы шепчут сами, старлей не замечает и не слышит этого шепота, нехитрая солдатская молитва летит к выгоревшим осенним небесам из самой глубины души, минуя разум. Страшно когда человеческая душа, самая сокровенная человеческая суть молится о таком. Вот только мы сами выбрали это, разделившись на черных и белых, красных и желтых, богатых и бедных, отгородившись друг от друга стенами границ и научившись убивать. Вот и приходит пора платить, и Бог Всеведущий и Всемогущий становится чем-то вроде старшего офицера, координирующего очередную операцию, во власти которого поддержать артиллерией и авиацией, своевременно сообщить последние разведданные, вобщем помочь убить врага. "Господи помоги! Дай мне заметить гранатометчика до выстрела!"
