Во-первых, великолепно запомнил незнакомую девушку.
– На Орнестину похожа, – заявил он
уверенно. – Только не блондинка, а черноволосая.
Я растерялась.
– На кого?
– Орнестина, девушка августа месяца из журнала «Петр»,
ресницы такие огромные и ноги красивые.
Я посмотрела на двенадцатилетнего читателя журнала «Петр» и
вздохнула.
– Даже родинка у ней такая же, – добавил Витька.
– Родинка?
– Ну да, у Орнестины над губой родинка, вы купите
журнал и увидите.
Ценная мысль.
– А что сказала Надя, не помнишь?
– Мне-то ничего, – буркнул мальчишка, наступая на
хрустнувшую консервную банку, – а женщине той, в зеленом плаще, говорила:
«Нам не разрешают со двора выходить, няня ругаться станет…»
Он замолчал и сосредоточенно начал чесать макушку.
– Дальше, – попросила я.
– А что дальше, да ничего. Та тетка красивая ответила:
«Со мной можно, давай мороженое купим, мамино любимое есть, плодово-ягодное».
– Ну? – в нетерпении подтолкнула его я.
– А что ну? – так же лениво отозвался
Витька. – Они все пошли к ларьку, вон туда, – он указал рукой в
сторону ворот, – а я домой побег.
Отпустив мальчика, я вышла со двора на улицу и огляделась.
Примерно метрах в ста от Лидочкиного дома выстроились несколько ларьков и
палаток. Тут торгуют всякой всячиной – сигаретами, хлебом, овощами, пончиками,
есть и ларек с надписью «Айс-Фили».
Плодово-ягодное мороженое! Когда-то оно стоило семь копеек и
казалось невероятно вкусным. Лидуся трепетно любила розоватую массу,
разложенную в простые картонные стаканчики. Не жаловала ничего другого, ни
«Баскин-Роббинс», ни сливочное, только простое фруктовое. Оно стало редкостью,
и Лидушка, стоило ей увидеть любимое лакомство, закупала порций сразу штук
тридцать. Если черноволосая девушка говорила про плодово-ягодное мороженое,
значит, она бывала в доме Артамоновых.
Я дошла до киоска и выяснила, что фруктовое лакомство не
поступало в продажу с июля. У газетчика купила августовский «Петр» и уставилась
на Орнестину. Да, редкая красавица. Пухлые губы и пикантная родинка в левом
углу рта. Огромные порочные глаза, волосы цвета топленого молока, зато брови и
ресницы просто смоляные. Под фотографией в рамочке написаны параметры:
92–57–92. Наверное, потрясающая фигура. Во всяком случае, на тех кадрах, где
модель снята почти обнаженной, вид впечатляющий. Великолепной формы грудь,
стройные ноги…
– Хороша, канашка, – причмокнул губами лысоватый
газетчик.
– Да уж, – согласилась я.
– Только для жизни такая ни к чему, – начал
философствовать мужик, – щей не сварит, рубах не постирает…
– Подобная красота редкость, – вздохнула я.
– Видел на днях точь-в-точь похожую, – сообщил
мужик, – еще подумал: ну как две капли Орнестина, только волосы черные.
Еще девчонке ее плохо стало.
– Какой девчонке?
Газетчик, маявшийся от скуки, словоохотливо начал
рассказывать.
Он всегда стоит на одном месте. Девушку приметил сразу –
впрочем, не обратить внимания на такую красотку невозможно. С ней были две
девочки. Женщина подошла к киоску «Айс-Фили», потом повернулась к старшей
девочке, достала из сумки платок и стала вытирать той нос. Через секунду эта
девочка упала, а вторая стала плакать. Тут же подскочили два парня, подхватили
детей и посадили в машину. Девушка влезла следом – и все.
Мороженщица, толстая, ярко накрашенная бабка, тоже хорошо
запомнила странный случай.
– Подошла такая красивенькая и говорит: «Нам
плодово-ягодного, побольше». Говорю, нет его, возьмите «Клубничку», а она к
дочери повернулась и руками всплеснула: «Где ты, детка, так личико вымазала?!»
И давай платком тереть. Вдруг девчонка – хоп, и упала, а младшенькая заревела.
Женщина объяснила мороженщице, что у старшей дочери
эпилепсия, а сестричка страшно пугается каждый раз.
– Еще подумала, – сочувствовала баба, – такая
красивая, обеспеченная, а на тебе – горе-то какое! И выглядела девчонка
здоровой, что за болезнь такая, просто кулем свалилась. Хорошо, рядом отец на
машине был…
– Что за автомобиль у них, не помните?
– Импортный, – уверенно ответила продавщица, –
черный, блестящий, с капотом и багажником.
Ага, и на четырех колесах, надо полагать. Чудные приметы,
моментально найдешь такую машину.
Я обошла всех торговцев на небольшой площадке. Но никто
больше не запомнил красавицу с больной девочкой. К тому же большинство
торговцев – украинцы, работают вахтовым методом – неделю здесь, неделю в другом
районе.
Почувствовав внезапный голод, купила шаурму и присела на
лавочку. Тут же подбежала бездомная рыжая собачка и стала преданно заглядывать
в лицо. Я отдала ей сомнительного вида питу с мясом… Похоже, все концы
оборваны. И все же, не поискать ли эту Орнестину? Вдруг это она увезла Надю и
Полю? И газетчик, и Витя Гольянов заметили, что женщины просто на одно лицо.
Тот ли это след, нет, но лучше такой, чем никакого.
Глава 4
Дома зрел скандал. Заплаканная Зайка сунула мне под нос
кастрюльку с непонятным черно-белым содержимым.
– Попробуй!
Я осторожно подцепила ложкой неаппетитную массу и пожевала.
На вкус напоминает размокшую туалетную бумагу.
– Что это?
– Рыбное фрикасе.
– А почему кусочки такие черные?
Зайка с грохотом поставила кастрюльку на плиту. Фрикасе
взметнулось вверх и частично шлепнулось на пол.
– Ну вот! И ты туда же! Подгорело чуть-чуть, можно и не
заметить.
Я оглядела кухню. Повсюду грязная посуда, какие-то кулечки с
продуктами и кулинарные книги. Все понятно. Ольга решила приготовить ужин. Но
если я первую половину жизни провела в бедности и все-таки могла сварить
бульон, сварганить яичницу и манную кашу, то Зайка пришла в наш дом
восемнадцатилетней, прямо от папы с мамой.
